Жестокие игры в любовь

— Лёха, не хочешь ещё разок попробовать? Перебить Жэку? — спросил мелкий. Мика аж чуть не поперхнулась: Евгений Онегин? Серьёзно? Но нет, это, видимо, оказалось его прозвище.

— Медаль тебе, Колесников, — добродушно отмахнулся блондин, оставив тому лавры победителя.

Однако Тиша не стала целовать этого Онегина-Колесникова, она вообще старательно делала вид, что не замечает его. Там явно чувствовалась какая-то драма, Мике даже любопытно стало. Но в следующую секунду сердце, ёкнув, пропустило удар, а вдоль спины пополз мерзкий холодок.

К подъезду подкатила знакомая серебристая иномарка. Мика испуганно отпрянула и заскочила в комнату. А спустя пару минут в дверь позвонили.

— Не открывай, это отчим, — взволнованно зашептала Мика, но бабка, конечно, открыла. Когда и кого она боялась?

— Я приехал за Микаэлой, — сообщил Борис Германович сухо.

— Ишь, за Микаэлой он приехал, — фыркнула бабка. — Кто тебе её отдаст, такой паскуде? Совести ещё хватило сюда припереться.

Борис Германович изо всех сил пытался сохранить внешнее спокойствие и не реагировать на оскорбления, но уголок рта у него заметно подёргивался.

— Не знаю, что вам Микаэла понарассказывала, но это всё враньё.

— Да? И что именно враньё? — с деланной невозмутимостью спросила бабка.

— Ну… то, что она рассказала, — растерялся отчим. — Не первый раз она уже пытается…

— А что она рассказала? — перебила его бабка, по-хозяйски сложив руки на мощной груди.

Он занервничал, забубнил что-то невнятное. Потом решил зайти с другого бока:

— Микаэла должна жить с матерью, а не тут!

— Вот как?! Глядите-ка, тут у нас кто-то раскомандовался! Я тебе так скажу: Микаэла должна жить там, где её не будет лупцевать гнус вроде тебя. А рассказать тебе, что должна сделать с тобой полиция? Или сам догадаешься? Побои мы сняли, чтоб ты знал. Так что жди… Пшёл вон отсюда, червяк.

Борису Германовичу ничего не оставалось, как капитулировать.

— Ба, круто ты его! — Мика, помявшись, порывисто шагнула к ней и обняла.

— Ну-ну, всё… — неожиданно смутилась бабка. — Лучше скажи, ты раскладушку у Ивлевых взяла?

— Там дома никого не было, — Мика, выпустив бабку из объятий, отступила на шаг.

— Ну, ещё раз сбегай. Сейчас поужинаем и сбегай. А то где спать-то будешь? На коврике? Я тебе свою кровать не уступлю.

6

Сорок вторая квартира была двумя этажами выше, на четвёртом. На этот раз, позвонив, Мика услышала в глубине шаги. Щёлкнул замок, дверь открылась, и Мика с удивлением узнала того самого блондина. Лёшей его, кажется, называли. Стало немного неловко.

— Привет, — тем не менее улыбнулась она.

— Привет, — настороженно глядя, ответил блондин.

Вблизи он оказался ещё более рослым и крупным. Не толстым, а именно могучим. Этакий русский богатырь. Коротко стриженный ёжик светлых, добела выгоревших на солнце волос. Открытое мужественное лицо, хмурые брови, серьёзный взгляд, если не сказать суровый.

— Я из тридцать четвёртой квартиры, я внучка Анны Михайловны. Она сказала, что у вас можно одолжить раскладушку.

Богатырь несколько секунд смотрел на неё, соображал.

— А-а… Да? Я не знал, что у неё есть… Раскладушку? Конечно. Сейчас сниму с антресолей, ты проходи.

Мика шагнула в тесную прихожую. Осмотрелась, но особо ничего разглядеть не успела, кроме того, что понизу обои в прихожей были ободраны.

— Это у нас кот хулиганит, — вернулся блондин, неся в руке сложенную раскладушку в чехле.

— Я так и подумала, — смутилась Мика. И чего она так уставилась на эти несчастные обои? Неловко получилось.

— А как зовут тебя, внучка Анны Михайловны?

— Микаэла.

Хотя она привыкла к сокращённому имени, но представлялась всегда полным.

— Прикольно, красивое имя, — улыбнулся он и протянул ей свободную руку. — Алексей. Можно просто Лёша.

Улыбка ему шла — она казалась искренней и доброй и невольно вызывала желание улыбнуться в ответ. Так Мика и сделала.

— Очень приятно.

Она потянулась к раскладушке.

— Я отнесу. Чего ты будешь таскать… — забормотал он.

Сунул босые ноги в шлепки, выдернул из замка ключ и вышел в подъезд.

Мика последовала за ним.

— А надолго ты сюда? — не оборачиваясь, спросил Лёша.

— Не знаю пока.

— А откуда ты?

— Я в центре жила. На Карла Маркса.

— У-у, ничего тебя занесло… А учишься где-нибудь?

— Да, в двадцать четвёртой.

— Это ж тоже в центре? А в каком ты классе?

— В одиннадцатом.

Лёша остановился перед их дверью.

— Я тоже, только в семьдесят третьей. Тут рядом. Далеко тебе будет ездить…

Мика пожала плечами — а что поделать?

Раскладушку этот Лёша не только занёс, но и извлёк из чехла, а потом и разложил.

— Тут вот пружинка прорвала ткань, видишь? Торчит. Не поранься.

— Спасибо, — улыбнулась Мика, поблагодарив его в который раз за вечер.

Уже и неудобно было раз за разом повторять "спасибо", а он всё не уходил. Заметил, что в серванте одна из дверок провисла, и сразу деловито спросил:

— Есть отвёртка?

— Поздно уже.

— Да тут делов-то одна минута… Подтяну быстренько лягушку, и всё нормально будет.

— Нет у нас отвёртки, — вмешалась бабка. — Завтра приходи со своей.

— Ну можно ножом попробовать…

— Что, Лёшка, — усмехнулась бабушка, — Мика понравилась?