Жестокие истины (Часть 1)

  Слуги, сломя голову, бросились наверх: господин Дрюйссар не привык повторять дважды. Через минуту они уже спускались по лестнице, обвешанные чемоданами и саквояжами, а Элиот невольно подумал, что весь багаж мастера Годара почти целиком состоит из книг и разных инструментов. Он пропустил слуг Дрюйссара вперед, и сам пошел следом. У дома стояла четверка меринов, запряженных цугом в невзрачную карету, обшитую китовой кожей. На козлах, пламенея свежей царапиной на лбу, сидел мрачный Аршан. Слуги споро забрасывали багаж на крышу. Тихо разговаривая, появились учитель и Дрюйссар, следом шла Орозия со своей свечой в руке.

  -Мои ребята проводят вас до Ашгеррских ворот, дорогой Рэмод, - любезно улыбаясь, сказал Дрюйссар. - Не спорьте: на улицах небезопасно.

  Мастер Годар печально вздохнул:

  -Если бы вы знали, дорогой Эскаль, как мне тяжело расставаться с вами и с моей библиотекой. К тому же я начал очень важную для меня работу, и вот теперь приходится всё бросать!

  -Кое-кто вашему отъезду будет только рад, - заметил Дрюйссар.

  -Кто же?

  -Некий лейб-медик Берр, - ответил Дрюйссар, и оба они расхохотались.

  -Вы умеете развеселить, даже если кошки на душе скребут! - вздрагивая от приступов смеха, произнес лекарь.

  -Да, это я могу.

  В разговоре образовалась пауза. Мастер Годар всё время порывался сказать что-то, но в последнее мгновение одергивал себя. Дрюйссара, как будто, совершенно не трогала минута расставания: равнодушный ко всему окружающему, он созерцал свои ногти, словно нашел там что-то чрезвычайно занятное. Но именно он и нарушил затянувшееся молчание:

  -Вас что-то гнетет?

  -Да, гнетет! - тряхнул головой мастер Годар, - Вы действительно полагаете, что вам ничто не угрожает? Может, лучше уедете со мной?

  -Открою вам одну тайну, любезный Рэмод. В известных кругах я имею могущественного покровителя, который готов уделить всё свое влияние в мою защиту.

  -Вы не знаете людей, друг мой! - помрачнев, сказал лекарь, - Они всегда предают в самую неожиданную минуту. Судя по всему, ваш покровитель - женщина, а это самые ненадежные покровители на свете.

  -И всё же, я надеюсь на него, - мягко возразил дворянин.

  Тем временем, слуги заканчивали увязывать багаж. Элиот в последний раз дернул за ремень, проверяя его крепость, поправил на плече суму и полез на козлы - к Аршану. Тот хмуро посмотрел на него, потеснился, освобождая место. Мано и Жеран вспрыгнули на запятки.

  -Прощайте, мой друг! - сказал тепло мастер Годар, забираясь в карету, Мне никогда не забыть наших бесед.

  -Я говорю: до встречи, - поклонился Дрюйссар, сняв шляпу.

  Орозия поспешно выступила вперед, и очертила в воздухе большую спираль охраняющий знак.

  -Да благословит вас святая Мадлена! - добавила она.

  Когда карета уже тронулась, из окошка показалась голова лекаря. Он помахал рукой и крикнул:

  -Мы скоро вернемся! А вам, Орозия, я не советовал бы употреблять на завтрак столько цыплят!

  Элиот приподнялся на козлах и оглянулся назад. Они так и стояли рядом: толстая женщина с бессильно опущенными руками, и молодой дворянин всё с той же загадочной улыбкой на губах. Элиот резко выдохнул, давя нахлынувшую тоску, и упал на сиденье.

  За первым же поворотом они наткнулись на разбитую будку сторожа. Она валялась на боку, изрубленная топорами, а рогатка была вывернута из упоров. Такие же будки, покинутые сторожами, попадались на их пути постоянно, пока они не оказались за городскими стенами. Пару раз они проезжали мимо пожарищ, где среди потрескивающих углей бродили унылые фигуры. Своры псов, покинув городские кладбища - места своего обычного пребывания, - заполнили улицы. Они то и дело пробегали перед мордами у лошадей, пугая их, и всякий раз у Элиота сжималось сердце - это была плохая примета. Потом дорогу карете заступил отряд аррских арбалетчиков с факелами в руках. Двое солдат в хвосте колонны волокли спиной вперед какого-то человека в матросской одежде. Когда отряд миновал их, Аршан сердито дернул за вожжи и карета снова покатилась вперед.

  Огромный город не спал, окоченевший от ужаса. Его стройные улицы и площади наполнились мышиной возней, таинственными шорохами и скрипами. В окнах не было видно ни огонька - добропорядочные жители опасались зажигать свечи, чтобы не привлечь ненароком чужое внимание. Но за каждой запертой дверью притаились люди - шепотом переругивались между собой, молились, лихорадочно рассовывали по углам всё, что представляло хоть малейшую ценность. В щелях рассохшихся ставен блестели любопытные глаза. Страх и тревога носились в воздухе - это чувствовалось почти физически. Элиот не раз ловил спиной направленные в нее настороженные взгляды. А ведь они - все эти медники и булочники, - всего лишь несколько часов назад драли на площадях глотки, вспомнив вдруг, что являются гражданами Терцении и наследниками дедовских вольностей. И вот теперь они предпочитали отсиживаться за стенами своих домов.