Жестокие люди

– Но она же сама хотела, чтобы я начал работать. Ты говорила, что я должен знать, что в жизни есть определенные правила. Тот же человек, у которого вы оба работаете, нанимает меня, и после этого вы говорите, что это плохо?

– Я не работаю у мистера Осборна.

– Он построил вашу больницу! – Леффлер уже готов был заорать на меня, но тут я быстро сказал:

– Понимаешь, мама, все наши действия влекут за собой определенные последствия.

Именно эту фразу произнес Леффлер, когда они с мамой валялись голые на полу. Видимо, она показалась им знакомой.

– Что ж, может, это действительно не худший выход из положения, Лиз.

– И дома я буду реже бывать… – Они поняли, что мне все известно.

– И что ты будешь для него делать?

– Проводить инвентаризацию. – По крайней мере, так это называет Осборн.

– Инвентаризацию чего? – Мама заметила, что ее дружок смотрит на свои часы «Ролекс».

– Не знаю. Он не сказал. Он хочет, чтобы я составил для него список какого-то барахла.

Леффлер опять посмотрел на часы.

– Мы на вечеринку опоздаем.

– А что это за вечеринка?

– МакКаллумы пригласили нас на коктейль, – сухо ответила мама. – Надо было сообщить мне, прежде чем обращаться к чужому человеку. Знаешь, мы же одна семья, и поэтому мы должны общаться друг с другом.

– Коктейль! Ну надо же! Довольно странно, что они решили пригласить людей, которые не пьют. – Я хотел общаться.

Потом я посмотрел телевизор, пообедав чипсами, положив их в синюю фарфоровую тарелку. По словам мамы, она тоже была из музея, так же, как и коврик. Бывшая хиппи, а столько всего знает о разных вещах! В настоящее время ее бунт приобрел облик увлечения материальными ценностями.

В десять часов из Бостона позвонила Майя. Я покурил марихуаны и выпил последнюю бутылку пива, лежавшую в подвале. Мы обсуждали, как относиться к выздоровлению ее отца – было это чудом или просто удачным стечением обстоятельств?

Доктор Леффлер привез маму домой раньше, чем я ожидал. Хорошо, что она не сразу вышла из машины – они еще обжимались в ней некоторое время. Я как раз успел открыть окна, чтобы проветрить комнату. Потом сбежал вниз, на кухню за ментоловыми пастилками, чтобы мама не почуяла запах пива. Но никак не мог их найти, и вместо этого глотнул чесночной приправы. Все было бы не так плохо, если бы я не проглотил заодно и отвратительный кусок плесени. Когда мама вошла в дом, я ел мороженое, пытаясь заглушить мерзкий привкус у себя во рту.

– Финн, я должна перед тобой извиниться. Я же сама требовала, чтобы ты нашел себе работу на лето.

– Принимаю ваши извинения, – ответил я, и рыгнул. Мне было приятно, что она наконец-то хоть за что-то извинилась. Правда, меня тошнило от мороженого, при помощи которого я пытался избавиться от вкуса заплесневелой салатной заправки.

– Когда я упомянула о том, что мистер Осборн готов взять над тобой шефство, многие просто позеленели от зависти. – Возьмет шефство? Мне было не совсем понятно, как это понимать. Одно я знал наверняка: мама пыталась извлечь из моего бунта что-то полезное для себя. – Понимаешь, эти люди лезли из кожи вон, чтобы уговорить Осборна взять на работу их детей, ведь это значительно повысило бы их шансы на поступление в колледж. Но он никак не соглашался. Никого не брал на работу, ни единого человека. А потом нанял тебя. Знаешь, я тобой горжусь. – Как ловко маме удается сначала обнадежить человека, а потом огорчить!

– Хотел бы я, чтобы у меня был повод сказать так про тебя! – Яблочко от яблони недалеко падает.

– Я очень стараюсь, Финн.

– Почему ты не можешь просто быть самой собой?

– Кто бы говорил.

Тут она права, ничего не попишешь.

19

Когда я направлялся к дому Осборна, мама как раз возвращалась от него. Мы помахали друг другу, потому что, если бы мы этого не сделали, нам было бы еще хуже. Мы хорошо знали друг друга, и нам не нравилось, что мы становимся другими людьми.

Когда я подошел к дому Осборна, то увидел, что он стоит во дворе и бросает монетки в фонтан.

– Загадали какое-то желание?

На голове у него была большая соломенная шляпа. Он был одет в шорты цвета хаки, которые натянул чуть ли не до груди, и сандалии разного цвета. Ножки у него были тоненькими, а живот разбухшим – он был похож на яйцо на ходулях.

– Нет. Просто пытаюсь вспомнить, как я делал это, когда был мальчишкой.

– Он взял у садовника грабли и вытащил из фонтана мелочь, которую только что туда бросил. То ли это бережливость, то ли маразм. Одно из двух. Или и то, и другое. Трудно сказать.

Я пошел в дом. Мы вошли в какой-то шкаф, который оказался лифтом.

– Будем работать наверху. – Мы поехали на третий этаж.

– Что мы будем инвентаризировать?

– Прошлое.