Жестокие намерения (ЛП)

— Нет. — Джейн наклоняется ко мне. — Ты не обязана этого делать. Мы найдем способ обойти это.

— Доверься мне, — говорю я одними губами. — Я знаю, что делаю.

Ее измученный взгляд останавливается на мне, и она пристально смотрит на меня, а затем кивает. Встав, она сердито смотрит на Кэма и Рошель.

— Вы все заплатите за это.

— Я в ужасе, — невозмутимо говорит Кэм, ковыряясь в еде на тарелке.

Опустив голову, я благодарна, что мне не нужно смотреть, как они смеются над моим унижением. Джейн и Чед отказываются уходить, стоя позади меня, и их тихая поддержка — единственное, что помогает мне пройти через унижение. Я вынуждена слушать несущественную болтовню за столом, пока они обедают, и чем дольше я стою на коленях, тем больше закипаю и тщательнее планирую их падение, каждого из них. Джексон в какой-то момент встает на стул, насвистывая пока не привлекает внимание кафетерия, и приглашает всех на вечеринку у себя сегодня вечером. Сойер не произносит ни слова во время всего испытания и заканчивает свой обед очень быстро, уходя, не попрощавшись. Я знаю, что он ушел по скрипу его стула, когда он с грохотом откинул его назад. Постепенно в кафетерии становится пусто.

— Из тебя получился отличный раб, — снисходительно произносит Кэм, снова гладя меня по голове. — Урок вот-вот начнется. Вставай.

Рошель хихикает, когда я встаю, и Джейн шипит на нее. Боль пронзает грудь, как миллион крошечных ножей, вонзающихся одновременно, но это только укрепляет решимость действовать с достоинством.

— Смейся пока можешь, — говорю я с угрозой, мои губы растягиваться в презрительной ухмылке и глаза посылают тысячу кинжалов.

Я дрожу от ярости, мои кулаки сжаты так сильно, что кожа белеет, а на лице играют желваки. Я уничтожу ее, потому что уверена: это она предложила Кэму унизить меня таким способом. Рошель бледнеет и смотрит на Кэма в поисках поддержки и защиты, но он, как всегда, смотрит только мне в глаза. Уголки моих губ приподнимаются.

— Не смотри на него. Он не хочет и не может тебе помочь. Ты сама вырыла себе могилу, и я сомневаюсь, что кто-нибудь будет оплакивать твою потерю.

Вместе с Джейн и Чедом я выхожу из кафетерия с высоко поднятой головой, отказываясь давать им еще какие-либо победы сегодня.

Глава 15

Отец не пришел на балет, и я была искренне потрясена. Он не пропускал ни одного из моих выступлений, и я могу только предположить, что происходящее в Паркхерсте, достаточно серьезно, чтобы его задержать. Но шоу продолжается, и я полностью забываю о нем, позволяя всему уйти, и погружаюсь в музык, танцуя от всего сердца. Я даже почти не отвлекаюсь на зрителей. Мои мысли перенеслись в волшебное место, и я Одетт, делаю пируэты и кружусь, танцуя с элегантностью и уравновешенностью, потому что именно я командую сценой.

Я полна сдерживаемых эмоций и позволяю им подпитывать меня, направляя целым вихрем чувств, легко скользя по сцене. Я все очень остро чувствую. Радость и страдания Одетт, ее страсть и горе, надежду и отчаяние. Поскольку Лиам, играя роль принца, защищает меня от злого колдуна, мне интересно, кто защитит меня от парня, который манипулировал мной и так легко околдовал.

Возвращаясь в раздевалку после нашего второго выхода, я так устала, но чувствую себя легче. Улыбка играет на моих губах, когда я посылаю воображаемый поцелуй небесам, молча благодаря мою прекрасную маму за то, что она познакомила меня с танцами. Это было моим спасением на стольких невообразимых этапах жизни, и я нуждалась в этом сегодня вечером.

Улыбка сползает с моих губ, когда я обнаруживаю большой букет роз с сопроводительной запиской с извинениями от моего отца. Но я знаю, что они просто для вида. Ему на самом деле все равно, что он подвел меня. Его волнует только общественное восприятие.

Но я не дочь своего отца. Мне наплевать, что обо мне думает публика. Я только притворяюсь, что меня это беспокоит, продолжая разыгрывать шараду достаточно долго, чтобы спланировать побег. Однако сегодня мое терпение на пределе, поэтому я с огромным удовольствием выбрасываю записку и цветы в мусорное ведро на глазах у коллег-танцоров.

Я сама приехала сюда сегодня вечером и отпустила Оскара после окончания представления. Он пришел со своей женой и двумя дочерьми, и я позировала им для фотографий за кулисами.

Он хотел подождать и проводить меня домой, так как технически был на дежурстве, и очень нервничал после того, как попал в засаду прошлой ночью. Он думает, что какой-то хулиган вырубил его на несколько часов, и я не просветила его, что это совершенно не так. Несмотря на его громкие протесты, я настояла, чтобы он уехал с семьей. Когда это не сработало, я прибегла к своему обычному шантажу, и он покинул театр, хотя по его лицу и взгляду можно было понять, что он был очень зол и недоволен.

Быть все время в сопровождении телохранителей утомительно, и сегодня, больше, чем в любой другой день, мне нужно побыть одной.