Жестокие романтики против кровавых гегемонов

Не думаю, что Ленин умышленно оставил своё старое оружие разрушения Российской империи в конструкции нового советского государства или так жестоко «пошутил» — специально заложил уже проверенную мину в будущее государство, которая рванула в 1991 году. Это был «мягкий» хитрый политесный вариант Ленина по принципу — «никуда не денутся». Ибо мы уже в предыдущей книге изучали понимание Лениным на практике «права на самоопределение», «на суверенитет» и «на выход», и убедились в его лицемерии. Выход и развал Ленин не предусматривал, он был нацелен на то, что всё-таки рано или поздно «мировая революция» победно зашагает по Европе, — и в СССР будут включаться очередные европейские советские республики, поэтому-то и слова «российский» в СССР не было включено.

Не случайно сразу после создания СССР Бронштейн занялся реализацией своих любимых планов «мировой революции», опять координировал свои действия с германскими евреями-революционерами, которые готовили там очередную красную революцию, опять со своим ген. штабом усердно думал — как пройти через Польшу, как её попутно захватить, не повторив ошибок 1920 года.

Стоит вернуться к 18 декабря 1922 года и отметить ещё один немаловажный факт: Политбюро обсудило резко обострившуюся к этому времени болезнь Ленина и возложило на Сталина ответственность за соблюдение установленного врачами режима. 25 ноября 1922 года Ленин упал в коридоре своей квартиры, а 27 ноября у него отнялась одна рука и одна нога. Из-за границы срочно вызвали профессора Ферстера, который 20 декабря обследовал Ленина и что-то рекомендовал. Но состояние Ленина ухудшалось, и 22 декабря 1922 года Ленин вернулся к теме самоубийства. Фотиева вспоминала, что Ленин в 18 часов 22 декабря продиктовал ей следующее: «Не забыть принять все меры достать и доставить... в случае если паралич перейдет на речь, цианистый калий, как меру гуманности и как подражание Лафаргам».

Стоит отметить, что это поручение Политбюро Сталину было сделано в условиях острой дискуссии и спорах между ним и Лениным по важному вопросу. Члены Политбюро считали эти споры сугубо рабочими, и были уверены, что только особенности характера Сталина могли гарантировать выполнение этой нелегкой задачи. И Сталин жестко соблюдал поставленную задачу вплоть до ругани с Н. Крупской в конце декабря 1922 года. Но если бы, например, опекуном Ленину вместо Сталина назначили бы Бронштейна-Троцкого или Розенфельда-Каменева, то с 1923 года ход исторических событий был бы другой.

В ноябре-декабре в ходе подготовки к созданию нового государства проводилась большая работа: работало несколько комиссий, проходили многочисленные разъяснительные партийные собрания и республиканские съезды Советов, на которых утверждалось предложение приступить к объединению на федеративных началах. В результате всей этой формальной работы актом учреждения Союза Советских Социалистических Республик был заключенный 27 декабря 1922 года между четырьмя республиками: РСФСР, Украиной, Белоруссией и Закавказской федерацией (грузинские предложения об отдельном вступлении Армении, Грузии и Азербайджана не были приняты) договор об образовании нового совместного государства на ленинских принципах — СССР.

Этот договор определял конституционные принципы нового государства: устанавливал разграничение компетенции между новыми правительственными органами Союза ССР и органами, призванными руководить жизнью республик. Договор был одобрен 30 декабря 1922 года X Всероссийским съездом Советов, за которым тут же прошел I съезд Советов СССР. Был избран новый ВЦИК, который по предложению Ленина имел четырех председателей: Калинин, Нариманов, Петровский и Черняков — по одному от каждой республики. Затем ВЦИК сформировал новое правительство. Так был создан СССР.

И, казалось бы, Ленин, несмотря на состояние своего здоровья, должен быть доволен и счастлив — всё прошло по его желанию, по его проекту, — СССР образован, и всё — точка, и соответственно — конец различным спорам, дискуссиям, разногласиям и конфликтам. Но не тут-то было — 30 декабря, в день создания СССР, Ленину стало полегче, он пришел в сознание, и первым делом он решил вернуться к спорам по национальному вопросу и к ситуации 12 декабря — к докладу Дзержинского о разборках в Грузии и стал диктовать письмо с заметками «К вопросу о национальностях или об автономизации». 31 декабря Ленин продолжил диктовать эти заметки. Было такое впечатление, что 30 декабря — это не 30 декабря, а вторая половина 12 декабря — Ленин выслушал Дзержинского и продолжил яростную борьбу со Сталиным по национальному вопросу, по структуре будущего государства, Ленин:

«Политически-ответственными за всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского».