Жестокий 3. Искупление

– Я не ждала тебя, Уэйн. И я не хочу, чтобы ты находился в моём доме. Я, кажется, уже говорила об этом, – физическое сопротивление он ломает так же быстро, как и рушится стена, возведённая мной внутри. Ещё утром казалось, она такая прочная, что не сдвинуть, а теперь просто осыпалась осколками воспоминаний и захрустела под его ногами.

– Я уже говорил, я не отказываюсь от того, чего хочу. Или кого, – мои запястья за спиной сжаты его ладонью, а вторая рука Уэйна пробирается в шорты и ловко отыскивает там самое чувствительное место. Надавливает на клитор, проникает внутрь влагалища, собирая там влагу и размазывая по губам. Снова к клитору, пара движений, и я дрожу, глотая злость на себя. – Перестань сопротивляться мне. Хватит, Сандра, – это срывается с его губ почти с угрозой. Он в ярости и явно не ожидал такого отпора, но я всё же дёргаю плечами, силясь освободиться из захвата.

– Отпусти.

Он вздыхает. Лица Уэйна не вижу, потому что в комнате достаточно темно, но чувствую исходящие от него волны раздражения.

– Перестань. Это бесполезно.

Действительно бесполезно. Бесполезно что-либо говорить ему и ставить условия. Он всё равно их не соблюдает. Поступает так, как хочется в определённый момент и плевать он хотел на моё сопротивление.

– Я сказала отпусти, – голос дрожит, выдавая моё возбуждение и страх. И боюсь я сейчас не его. Себя. Что спасую, сдамся. Снова доверюсь человеку, которого не знаю.

– Утром мы вылетаем в горы. Тебе там понравится. Возьми с собой ребёнка. Я хочу… Хочу почувствовать, каково это иметь семью, – его дыхание опаляет мои губы, а рука, орудующая во влагалище, оставляет меня в покое. Касание влажных из-за моего возбуждения пальцев к щеке заставляет дёрнуться. – Подари мне всего несколько дней. И если после возращения не захочешь меня видеть, я исчезну. Обещаю.

Глава 29

Говорить себе, что ты можешь дать отпор двухметровому мужику, у которого одна ладонь шире твоего лица, можно бесконечно. Но быть реалисткой в такой ситуации проще. Я долго обманывалась. Долго лгала себе, что мне не нужен мужчина, что я могу одна всё вынести. А теперь лежу, смотрю на его лицо, напряжённое даже во сне, и понимаю, что устала. Устала быть сильной, выносить всю боль и неприятности в одиночестве. Я хочу счастья и тишины. Тихого счастья. Да. Просто быть любимой, просто позволять себя любить. И, возможно, любить самой… Хотя бы раз. Хотя бы вот и его.

Трогаю лицо Уэйна, ищу там сходство с Имраном. Наверное, я действительно сошла с ума, потому что сейчас ничего общего не вижу. Они разные. Басаев был чудовищем. Разве мог он вот так обнимать меня, целовать… Просто рядом лежать, не посягая на мои свободу и тело. Даже если не брать во внимание совершенно другую внешность, эти двое разные. Они не могут быть одним человеком.

И да, мне всё же льстит тот факт, что Уэйн не уходит, как бы я не прогоняла его. Он не ломает меня, не заставляет прогнуться. Но не оставляет. И если у меня действительно поехала крыша, то его надо наградить медалью за отвагу.

– Я могу расценивать это, как твоё согласие? – открывает он глаза, а я не успеваю убрать руку от его лица, которую он тут же ловит, прижимает к своим губам.

– Я просто думаю, – едва выдерживаю это мгновение ласки и возбуждающее прикосновение к его колючей щеке.

– О чём?

– О том, что мы оба, должно быть, сошли с ума.

– Так и есть. Но разве это плохо? Почему бы нам не быть не такими, как все?

Сложный вопрос. Наверное, даже не имеющий ответа. Мне бы хотелось побыть ненормальной. Рядом с ним…

– Ночью ты сказал, что хочешь почувствовать, каково это, иметь семью. Но у тебя же есть семья. Родители, жена?

Он вздыхает, переворачивается на спину и долго смотрит в потолок. По рёбрам порхают его пальцы, сминают, поглаживают. Не знаю, когда мы успели раздеться, но секса сегодня ночью у нас не было. Мы просто спали. Вот так кожа к коже, вдыхая запах друг друга. А я уже, оказывается, привыкла к нему.

– С родителями… Мы не общаемся. С женой тоже. Мы разводимся, но сейчас этот процесс затянулся. Она проходит лечение в психиатрической больнице.

Я тоже уставилась в потолок. Что вокруг происходит? А может это я лежу в психушке и всё происходящее мне мерещится?

В этот самый момент испытываю острую необходимость увидеть сына, взять его на руки, прижать к себе. Убедиться, что он настоящий, что всё это не выдумка, а моя жизнь. Пусть вот такая, поломанная, исковерканная. Но моя. Настоящая.

– Мне нужно покормить Дэни, – резко сажусь на диване, но Уэйн быстро перехватывает меня за талию, тянет к себе.

– Подожди. Ты больше ничего не хочешь спросить?

– Нет. Я хочу к сыну, – отвечаю твёрдо, и рука, удерживающая меня, разжимается.

– Сделаю нам кофе, пока ты кормишь, – встаёт первым и, сверкая накачанным задом, прикрытым лишь боксерами, уходит. А я вдруг повинуюсь порыву, хотя и понимаю, что могу об этом сильно пожалеть.

– Имран! – зову его чётко и громко. Неожиданно. Обычно люди реагируют, услышав своё имя, но он лишь останавливается, поворачивает голову в сторону.

– Уэйн, Сандра. Меня зовут Уэйн. Ты снова путаешь меня с другим.