Жестокий мир мужчин

В кресле спиной ко мне сидел парень в клетчатой рубашке, в его ногах лежала только что вошедшая женщина, трясла парня за руку и громко выла, я решительно шагнула вперед, вздрогнула и отступила, привалившись спиной к стене. Выстрел в затылок снес парню половину черепа. Кажется, я закричала и опрометью бросилась на улицу. Двери соседских квартир были распахнуты настежь, люди толпились на лестничной клетке, не понимая, что происходит.

Я не помню, как добралась до своей квартиры, вроде бы я что-то говорила вслух и несколько раз останавливалась, но в конце концов оказалась дома на кухне. Торопливо выпила рюмку коньяка, села за стол и уставилась в окно. Я напрасно ждала его в кафе, в пять часов он скорее всего был уже мертв. Кто-то очень не хотел, чтобы мы встретились.

В дверь позвонили, я не сразу это сообразила, с трудом поднялась и пошла открывать. На пороге стояла Марина.

— Тетя Ася, вы не сердитесь, только я котика возьму себе. Мама мне разрешила. Это ведь мой котенок, правда?

— Конечно, — кивнула я, мало что соображая.

— Вы правда не сердитесь?

— Правда.

Девчушка, взяв котенка, заспешила во двор, а я стояла, прислонившись к дверному косяку, забыв, что следует вернуться в квартиру.

По лестнице поднимался Севка.

— Что? — спросил он испуганно. — Что случилось?

— Его убили, — ответила я.

— Кого?

— Володю. Парня, который мне звонил по ночам. Севка вздохнул, прошел в комнату и сел в кресло.

— Значит, ты с ним не встретилась?

— Нет.

— А про убийство откуда знаешь?

— Я ждала его до половины седьмого, а потом поехала к нему домой. — Я стала искать сигареты. Севка молчал, глядя на стену перед собой.

— Надеюсь, теперь ты понимаешь, к чему может привести твое дурацкое расследование? — спросил он минут через десять. — Я тебя очень прошу: оставь все это…

— Теперь вряд ли, — подумав, ответила я.

— Но почему, черт возьми? — В голосе слышалось отчаяние, я знала, что мой ответ не внесет покоя в его душу.

— Если парня убили, значит, я на правильном пути.

Всю ночь я почти не спала, то и дело смотрела на часы и торопила рассвет. В шесть выпила кофе и спустилась к машине. Я решила ехать в Чебоксары. Объяснить, зачем, я и себе бы не смогла, а говорить об этом с Севкой или Сашкой вовсе не хотела, поэтому свою поездку я решила держать в тайне.

Улицы ранним утром были почти пусты, я выехала из города и включила приемник погромче. Мне предстояла дальняя дорога.

Найти нужную улицу в незнакомом городе оказалось нелегким делом, я потратила на это часа полтора.

Татьяна Петровна Егорова жила в частном доме. Покосившийся забор и калитка с почтовым ящиком, выкрашенным красной краской. Я поискала глазами звонок, не нашла и толкнула калитку. Навстречу мне с громким лаем выскочила пятнистая дворняжка. Почти сразу же дверь дома открылась, и на крыльце появилась женщина. Она стояла, держась за перила, и смотрела на меня вроде бы с любопытством.

По дороге сюда я заготовила целую речь, теперь она показалась мне невероятно глупой. Я растерянно улыбнулась и сказала:

— Какой у вас сторож… — и добавила:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — ответила женщина. — Вы ко мне?

— Я ищу Егорову Татьяну Петровну, — пояснила я.

— Значит, ко мне. — Женщина вроде бы осталась довольна и распахнула дверь. — Проходите.

Я прошла и оказалась в маленькой чистой кухоньке с кружевными занавесками на окнах.

— Садитесь. — Женщина пододвинула мне стул, села на старенький диван и посмотрела на меня с любопытством.

Надо было как-то объяснить мой визит. С минуту я томилась, потом начала неуверенно:

— Татьяна Петровна, я хотела бы поговорить о вашем сыне, Дмитрии.

— О Диме? — удивилась она, вздохнула, разгладила фартук на коленях и сказала, точно виновато:

— Дима умер пять лет назад.

— Мне это известно, — кивнула я, врать было стыдно, но по-другому объяснить свой визит я не могла. — Татьяна Петровна, я работаю в газете, готовлю статью и… по ряду причин меня интересует эта история…

— Вы журналистка, да? — Женщина поднялась, поставила на плиту чайник и стала накрывать на стол. — Я ведь ничего не знаю, — сказала тихо. — О том, что случилось, мне сообщили лишь через две недели после смерти Димы. Он в больнице лежал, еще живой, а я… — Она закрыла лицо фартуком и заплакала. — У меня ведь нет никого теперь…

— Татьяна Петровна, вы простите, что я об этом спрашиваю…

— Нет-нет, ничего, — торопливо заверила она. — Вы на меня внимания не обращайте. Пять лет — большой срок. Я уж свыклась. Мы ведь с Димой нечасто виделись, писал он редко, приезжал только в отпуск на пару дней. Вы не подумайте, он был хорошим сыном, просто… жизнь так сложилась. Работа… а потом вдруг это…

Чайник вскипел, мы выпили по чашке чая с малиновым вареньем, Татьяна Петровна продолжила свой невеселый рассказ, я слушала и жалела, что приехала. Не стоило бередить чужие раны, хоть и поджившие.

— И похоронить-то по-людски не смогла, — сказала Татьяна Петровна. — Разве ж это дело, человека сжигать?

— Его кремировали не по вашей просьбе? — спросила я.