Жестокии мучитель

— Не особенно. Когда тебя ловят, это отнимает все удовольствие. - Она бросает взгляд на Камиллу, которая, похоже, увлечена беседой с садистом Ниткиным. По крайней мере, она отвлекает психа. — Они мучают нас тем, что сидят с нами.

Я пожимаю плечами.

— Расслабься немного, Гурин. - Я скольжу рукой ей под юбку и сжимаю верхнюю часть бедра. — Может быть, если ты будешь хорошей девочкой сегодня вечером, я вознагражу тебя.

Она хмурится, глядя на меня, и я ненавижу то, как красиво она выглядит. Нахмуренная женщина не должна выглядеть так охренительно великолепно, и все же Наталья великолепна всегда.

— Мне ничего от тебя не нужно, - говорит она.

Ее губы говорят одно, а язык тела – другое. Она взвинчена, чертовски возбуждена, и хочет получить разрядку после наших игр с в микроавтобусе.

— Как тебе будет угодно, bonita. - Я наклоняюсь к ее уху, покусывая мочку. — Просто знай, что ты бы наслаждалась каждой гребаной секундой.

Она вздрагивает, ее глаза закрываются.

Ниткин внезапно хлопает рукой, привлекая к себе всеобщее внимание.

— Как бы весело это ни было, мне не очень удобно пить с несовершеннолетними в баре. А теперь все должны вернуться в академию.

За столом раздается несколько недовольных возгласов, но никто не возражает против его приказа прямо.

Тренер Дэниелс встает.

— Остынь, Гэв. Пусть дети повеселятся. - Он подмигивает Адрианне, которая просто смотрит на него в ответ. — Хочешь потанцевать? - спрашивает он.

Она отрицательно машет.

— Нет, спасибо.

Ниткин качает головой.

— Арч, ты же не серьезно. Где, черт возьми, Оак?

Тренер просто пожимает плечами.

— Хрен его знает. Мне все равно. - Его внимание снова переключается на Адрианну. — Потанцуй со мной, хотя бы раз.

Она разочарованно выдыхает, а затем вкладывает свою руку в его, позволяя ему вытащить себя на танцпол.

— Mu’dak, - ругается по-русски профессор Ниткин с разъяренным видом, наблюдая, как Дэниелс выводит ученицу на танцпол. Не то чтобы тот славился тем, что хранит в секрете свои внеклассные занятия со студентками.

Ниткин садится обратно, лихорадочно барабаня пальцами по столу и оглядывая каждого из нас, без сомнения, предвкушая как будет наказывать всех по очереди.

Я встаю, больше не в силах терпеть напряжение, которое он создает.

— Не хочешь потанцевать? - Спрашиваю я, протягивая Наталье руку.

Она скрещивает руки на груди.

— Не особенно.

— Это был не вопрос.

Она хмурит брови.

— Но прозвучало именно так, черт возьми.

— Сейчас же, Гурин, - рычу я.

Она встает и берет меня за руку, позволяя вывести ее на танцпол.

— Почему ты такой засранец?

За это я шлепаю ее по заднице, что приводит к удовлетворенному вскрику.

— Не так разговаривают со своим хозяином, верно?

Она сжимает челюсть и просто смотрит на меня своими темно-карими глазами. Глазами, которые преследуют все больше моих снов с тех пор, как начался выпускной год. В тот момент, когда я сексуально прикоснулся к ней, всё изменилось.

— А теперь будь хорошей девочкой и извинись.

Она сжимает кулак, и я вижу, что она собирается сделать, раньше, чем это происходит. Я накрываю ладонью ее кулак, который движется к моему лицу, останавливая в воздухе. Она вскрикивает от боли, когда я сильно его сжимаю.

— Мне кажется, ты забываешь, Наталья, какую власть я имею над тобой и твоей семьей.

Ее плечи опускаются при напоминании об информации, которая может развернуть ад прямо у порога ее любимого брата и его братвы.

— Извини, - бормочет она, но ясно, что она не имеет это в виду.

Я двигаю ее бедрами в такт музыке, впиваясь в них ногтями.

— Скажи это так, чтобы я поверил.

В ее глазах вспыхивает необузданная ярость, но она стискивает зубы.

— Извини, - говорит она, ее тон полон сарказма.

— Хм, я не убежден. Думаю, тебе придется компенсировать это своими действиями. - Разворачиваю Наталью и трусь членом о ее попку. — Я твердый и нуждаюсь в хорошем минете.

— Отсоси себе сам, - бормочет она, видимо, полагая, что я не услышу.

— Я бы предпочел, чтобы это сделала ты, bonita. - Я дразняще касаюсь губами ее уха. — А теперь потри своей попкой о мой член, как хорошая девочка.

Бедра Натальи двигаются манящими кругами, когда она делает, как ей сказано, прижимаясь ягодицами к напряженной эрекции. У меня перехватывает дыхание, и я ослабляю хватку на её бедрах, с благоговением наблюдая за тем, как она двигается.

Предсемя просачивается на боксеры, и я знаю, что если в ближайшее время не получу разрядку, то кончу в штаны на этом чертовом танцполе. Ни за что не позволю этому случиться, потому что сегодня собираюсь кончить в тугое, божественное горло моей зверушки.

— Пошли, - говорю, хватаю ее за запястье и тяну с танцпола к выходу из бара.

— Куда ты меня ведешь? - требует она.

Я игнорирую вопрос, поскольку она знает, что не должна задавать мне вопросов. Вместо этого продолжаю тащить ее на улицу, а затем замечаю неподалеку темный переулок и направляюсь туда.

— Элиас, ты меня пугаешь.

— Хорошо, - рычу я.

Она пытается сопротивляться, но я крепко сжимаю ее и прижимаю к стене.

— Прекрати бороться, Наталья.

Ее ноздри раздуваются, когда она смотрит мне в глаза, в карих глубинах горит ярость.