Жестокии мучитель

— И если я узнаю, что это правда, то всё станет ужасно, bonita. - Я нежно касаюсь губами ее губ, заставляя ее вздрогнуть. — Ты принадлежишь мне. Никому другому. Пока я не отпущу тебя, ты моя.

А затем целую ее, мои губы прижимаются к ее со всей страстью, ненавистью и яростью, которые бурлят внутри меня. Это превращается в нечто неузнаваемое, когда я засовываю свой язык ей в рот, поглощая ее так, словно от этого зависит моя жизнь.

Наталья стонет, впиваясь ногтями мне в шею, и тоже углубляет поцелуй. Мой маленький питомец начинает понимать, что уступать легче и приятнее, чем бороться. Член набухает, и я твердо намерен войти в нее завтра ночью, забрать невинность и навсегда поселиться в ее душе.

Я просовываю руку ей в леггинсы и обхватываю ладонью киску, издавая стон, когда чувствую, какая она влажная.

— Такая жаждущая и готовая, и на день раньше, - выдыхаю я, отодвигая ее трусики в сторону и погружая пальцы внутрь нее. — Держу пари, последние две недели ты не переставала думать о том, что я собираюсь сделать с тобой завтра ночью, не так ли?

Ее грудь судорожно вздымается и опускается, когда она пытается перевести дыхание. Темно-карие глубины полны желания и гнева.

Я вытаскиваю из нее пальцы и облизываю их дочиста.

— Такая чертовски сладкая. - Хватаю ее за горло и притягиваю ближе. — Завтра вечером ровно в семь часов ты встретишься со мной в старых руинах. Никаких друзей. Только ты и я, зверушка.

Ее ноздри раздуваются.

— Прекрасно, - выплевывает она.

— Хорошая девочка, - говорю я, отпуская ее горло. — А теперь беги обратно в свою постель и заставь себя кончить, думая обо мне. - Я подмигиваю.

Ее глаза сужаются, она издает разочарованное хмыканье, прежде чем повернуться на пятках и уйти от меня. Я провожу рукой по своему члену, зная, что завтрашний вечер будет чертовски веселым.

 

Глава 14

 

 

Наталья

 

 

 

— Меня тошнит, - говорю я себе, глядя на свое отражение в зеркале.

Камилла хотела подготовиться со мной к Зимнему балу, но я сказала ей, что мне нужно побыть одной. Это правда. Я даже не хочу идти на эти богом забытые танцы.

Не говоря уже о том, что Элиас дал мне строгие указания встретиться с ним в руинах наедине за час до мероприятия.

Мой желудок скручивается узлом и я рада, что ничего не ела за ужином. Я чертовски нервничала. Элиас собирается лишить меня девственности сегодня вечером, и я ничего не могу сделать, чтобы это изменить. Если только не хочу подвергнуть опасности всю свою семью.

Ноющее ощущение сжимает мою грудь. Это беспокоит меня уже некоторое время. Какая-то часть меня хочет потерять с ним девственность, даже если признаться в этом – безумие. Я никогда не испытывала такой страсти, как когда он целует или прикасается ко мне. Этого достаточно, чтобы перевернуть мой мир, и все же я не должна чувствовать ничего, кроме слепой ненависти к этому парню.

Я смотрю на часы и вздыхаю, когда вижу, что уже без пяти минут семь. До руин по меньшей мере пять минут ходьбы. Голос Элиаса повторяется в моей голове.

Ровно в семь часов.

Я вздрагиваю, гадая, что именно он сделает, если я опоздаю. Вместо того, чтобы ждать и выяснять это, я хватаю с кровати свой клатч и выхожу в коридор. Большинство девушек все еще готовятся, так как танцы начинаются в восемь. В коридорах тихо, если не считать болтовни, доносящейся из-за дверей спален.

Элиасу нужно было всё испортить, ведь самое лучшее в танцах - это готовиться вместе с моими подругами. В конце концов, мы посещаем школьные танцы уже три года. Второкурсники, первокурсники, выпускники – в Зимнем бале участвуют все. Я выбегаю из спального крыла и спускаюсь по ступенькам в главный холл, сердце колотится так сильно, что кажется, я вот-вот упаду в обморок.

Встряхнувшись, я выхожу на улицу, и меня сразу же обдает морозным ночным воздухом. Я вздрагиваю, понимая, что, вероятно, следовало захватить зимнее пальто, а не просто накидку. Плотнее закутавшись в неё, я иду по тропинке, ведущей к лесу и старым руинам, где Элиас хочет, чтобы мы встретились.

Подойдя ближе, я замедляю шаг, гадая, будет ли он уже там.

— Продолжай двигаться, Гурин, - говорит Элиас у меня за спиной.

Я замираю и поворачиваюсь к нему лицом.

— Что мы здесь делаем?

Он усмехается, и это посылает ужас через все мое тело.

— Где еще я возьму то, что принадлежит мне?

Я вздрагиваю, мое тело нагревается, несмотря на холодный ночной воздух.

— Здесь? - Я пищу.

— Конечно. Мы не сможем спуститься сюда позже из-за вечеринки. - Он кивает вперед. — Продолжай идти.

В его голосе слышатся убийственные ноты, и я решаю не давить на него, разворачиваюсь и продолжаю спускаться по тропинке к руинам.

— Стой, - рявкает он, как только мы оказываемся в центре старого зала.

Я делаю, как он говорит, и остаюсь спиной к нему, слишком напуганная, чтобы повернуться. Это происходит на самом деле. Элиас Моралес собирается лишить меня девственности. Человек, который годами мучил меня и унижал. Дрожь пробегает от макушки до основания позвоночника, когда я слышу, как он подходит ближе.

— Наклонись над камнем. - Его рука опускается мне на поясницу.

— Элиас...