Жестокий наезд

Не хочется заниматься самобичеванием, но всякий раз, когда она вздрагивает, прихожу к мысли о том, что во всем виноват только я. Никогда нельзя полагаться на порядочность других, вверяя им судьбу, которую тебе вверили. Это посредничество никогда не приводило к хорошему исходу, и у меня на коленях лишнее тому доказательство. Входя в игру Земцова, я совсем забыл, что он борется с преступностью. У нас разное восприятие этого понятия. Мне казалось, что все закончится полным контролем со стороны опера и его команды, что Зверкову не позволят дойти до того важного момента, который называется «момент истины». Тот момент, когда ему будет трудно оправдать свой поступок. Не получится «захомутать» отморозка на участии в «героиновой операции», о существе которой Земцов имеет весьма отдаленное представление, получится с изнасилованием или покушением на убийство. Тут не отвертишься! Земцову совершенно безразлично, по каким статьям Уголовного кодекса покинет свободный мир бандит Зверков. Земцов борется с преступностью, так какая разница, на каком основании он изолирует его от общества?

И Земцова мало трогает мысль о том, что произойдет с тем, кто мне себя доверил. Передать-получить информацию, покинуть если не машину, то – ресторан, и вернуться живой и невредимой. Вот о чем я думал, доверяя Аллу Земцову. Поэтому мне сразу стало страшно, когда речь зашла о даче, то есть – о полной потере визуального и звукового контакта девушки со мной. Что случится там? Неважно. Земцов борется с преступностью, и не нужно таким, как я, развешивать сопли и мешать.

Его бы сейчас сюда, в салон этого красавца «BMW». Да почти спятившую женщину ему на колени положить. Я бы посмотрел, как он резюмировал бы ситуацию...

– Куда вас? – Измайлов поворачивается ко мне.

Удивительный человек. Удивительный в части хладнокровия и умения держать однажды данное слово.

Куда нас?

Вот это хороший вопрос. Алла живет у родителей. Я представляю, что с ними будет, когда я принесу девушку маме и папе.

– Альберт Андреевич, подъезжайте к пятой больнице. Знаете, где она расположена?

Тот кивает головой. Он все знает. И все может. Он игрок, причем игрок – удачный. Другой бы не стал руководить игорным бизнесом. Неудачники тут обречены.

Я отвезу девушку своей школьной подруге, Галке Басмановой. Не видел ее уже лет пять, но точно знаю, что она продолжает работать в стационаре больницы. Очень плохо, что поводом для встреч являются лишь подобные случаи. Ничего, Галка сердиться не будет и все уладит. Приютит Аллу и сделает все возможное. С родителями как-нибудь определимся, и тут поможет Пащенко.

А зачем я, собственно, вообще ввязался в эту историю?

А я ли ввязался? И моя ли вина в таком исходе? Не буду гадать. Моя совесть чиста, что бы ни произошло. Мне нужно было узнать, где находятся Басков и Сериков. Его люди сейчас у Земцова, и я уверен, что ответ на мой вопрос появится уже через пару часов, во время первой же беседы Александра Владимировича с задержанными.

Этот мир жесток, но Алла ввязалась в игру не по причине корысти или азарта. Всему виной женская глупость. Порой за нее приходится расплачиваться и так...

Сделан еще один шаг навстречу разгадке тайны происшествия на проспекте Ломоносова. Желание Альберта Андреевича исполняется пусть не сразу, но с завидной скоростью. Дождавшись у больницы, он доставил меня к суду и напомнил о своей готовности помочь «всем» и в дальнейшем. И дал понять, что это относится и к тому отрезку времени, который начнет свой отсчет после приговора. Он напрямую заявил мне, что будет должен всю жизнь. Интересует ли это меня?

Я не знаю. Сейчас, когда Алла устроена, а в суде закончен рабочий день, я еду в прокуратуру, к Пащенко.

– А где ваш секретарь? – спросил меня Николаев в тот момент, когда я закрывал кабинетную дверь. – Я что-то весь день ее сегодня не видел.

– Она отпросилась у меня. Потом позвонила из пятой больницы. Представляете, Виктор Аркадьевич, у Аллы жар и кружится от слабости голова.

– Пневмония! Ходят по суду в чулочках... – покривился председатель. – И бабы ведь в суде толковой нет, чтобы разъяснила всем необходимость тепло одеваться! Весна – самый благотворный период для воспалительных и вирусных заболеваний!

Николаев проявляет чудеса знания некоторых медицинских аспектов. Он заботлив и постоянно думает о здоровье подчиненных. И я уверен, что после нашего разговора обязательно позвонит в пятую больницу и спросит – поступала ли такая-то Алла? И Галка Басманова ему ответит – да, к сожалению, поступала. У девушки сильный жар, температура и хрипы в груди. Налицо все признаки воспаления легких. Или, по-научному, по-николаевски – пневмония.

Вадим слушал меня с чувством легкого раздражения. Я не понимал этого недовольства до того самого момента, пока он, выслушав меня до конца, не бросил:

– У тебя славная девочка, Антон. Очень жаль, если она уйдет из суда.

– Она обязательно уйдет, – заверил я, в надежде, что Пащенко докажет обратное.

Но доказывать прокурор не стал, и я понял, что в своих безнадежных мыслях не одинок.