Жестокий наезд

Я вкратце поведал обо всем, что было, включая события в доме на улице Степной. И, чтобы старый опер понял причину непонятного для судьи рвения, поведал и о разбитых окнах. То, что привело бы в недоумение любого другого судью, легко понял оперативник УБОП.

– Антон Павлович, тебя опознают в восьмом доме на Степной?

– Сейчас да. Если дать им протрезветь, вряд ли.

– Нужно одежду сменить. – Земцов спрятал взгляд. – Езжай домой. Номер джипа не запомнил?

– Он был без номеров. Но у него есть одна особая примета. Дырка в стекле слева.

– Твою мать! – Земцов, увидев протянутый ему для обозрения «ПМ», поморщился. – Дело осложняется. Все увэдэшные «стволы» отстреляны экспертами. Ты точно в кого-то попал?

– Не знаю. Но «Крузер» дернуло, как на канате, а потом он ехал дальше как ни в чем не бывало.

– Это ни о чем не говорит. Водитель, увидев у тебя оружие, мог просто испугаться. Пуля могла пройти мимо него и остаться в обшивке. Скорее всего, так оно и было, раз джип продолжил преследование. И это будет самым лучшим, если ты не хочешь отсвечивать в этом деле.

Не хотелось бы. Я благодарен Земцову. Не нарушая закон, он позволил и мне быть верным закону. Кроме него, никто не знает, что в «Тойоте» был второй пассажир. И я прячу лицо не потому, что кто-то об этом догадается. Я маскирую себя в темноте, чтобы никто не смог узнать во мне судью Антона Павловича Струге.

Прощаться с Александром смысла не было. Теперь он выйдет на меня независимо от моего желания. В портмоне еще оставались какие-то деньги, и я вышел на дорогу ловить попутку.

Вот и вспомнил Земцова на ночь глядя...

И хорошо, что нет Саши. Только Рольф, который вряд ли выскажет недоумение по поводу моего внешнего вида. Скинув пуховик, я развалился на диване прямо в кроссовках. Завтра суббота, выходной, Саша с моей тещей придут не раньше обеда, так что вдоволь времени подумать о своих делах.

Естественно, я позвонил Пащенко. И все ему рассказал. Как и Земцов, он мало удивился случившемуся, лишь вздохнул и попросил в ближайший час не выходить из дома. Он едет ко мне. Что ж, тем лучше.

– Что же не успел досказать мне Ванька Зотов?.. Что? Малыгин чего-то боялся, но чего именно? – Я поймал себя на том, что рассуждаю вслух.

Почувствовав, как становится жарко и неуютно, я стянул свитер и расстегнул до пояса рубашку.

Почему «КамАЗ» не был встречен в Риге людьми Малыгина или Баскова?

– Вот вопрос так вопрос! – рявкнул я так, что Рольф ушел на кухню.

Груз направляется за границу, и после того, как он ее пересекает, каждая секунда становится на вес золота. А наркотики никто и не думает встречать уже целый месяц! Целый месяц «КамАЗ» стоял под контролем Интерпола и латвийской таможни, и никто даже не поинтересовался грузом! Люди Баскова поняли, что их «ведут», и не вышли в Латвии на контакт? Это самая объяснимая причина. И поняли они, по всей видимости, еще в декабре. Именно тогда Бася и Сериков попытались «запрессовать» Артема в салон одежды. Но, черт возьми, за это ведь не убивают! За такие промахи требуют компенсацию плюс неустойку! Но Малыгина, вопреки логике, хотят сжить со света.

– Бред!..

Пащенко, медленно разуваясь, стоял на пороге, дышал морозом и смотрел, как я прижимаю к ссадине на брови кусок ваты. Не знаю, что меня раздражает больше – запах Сашиных духов, которыми я, за неимением спирта, пропитал вату, или насмешливый взгляд Вадима.

– Хорош, – констатировал он, проходя в комнату. – Где еще побаливает?

Отвечать я не стал. Еще у меня побаливало на сердце. Огромное чувство неловкости от того, что залез в дела, которые меня не касаются. Хотя почему не касаются? Теперь касаются...

Пришлось опять рассказывать все сначала.

– Ты моли свою богиню правосудия, чтобы она сделала так, чтобы ты промазал. – Это единственное, над чем задумался Пащенко после рассказа. – Куда повезут раненого? В больницу. Через десять минут там уже нечем будет дышать из-за присутствия милиционеров. Куда повезут труп?

– В морг точно не повезут. – Я ершился, хотя понимал, что это не имеет совершенно никакого значения.

– В морг не повезут, – согласился прокурор. – Но могут скинуть в лесу или на берегу реки. Труп найдут, а судебные медики выковыряют пулю и идентифицируют. Стрелял Струге, но почему-то не поставил об этом в известность прокуратуру. «Мокруха» в чистом виде, судья.

– Да знаю я! Знаю... – Запах духов, который я раньше обожал, стал мне настолько неприятен, что я встал и пошел в ванную умываться. Уже оттуда я гаркнул: – Я сейчас прокурору буду звонить, Вадим! Будь что будет. В конце концов, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас...

– А не нужно никуда звонить, Струге.

Я вышел из ванны, вытирая лицо полотенцем.

– Как это – не надо?

– А вот так. Ты уже сообщил прокурору. Я тоже в некотором роде прокурор.

– Ты знаешь закон. Я должен позвонить своему районному прокурору. А ты – транспортный...