Жестокий океан жизни (СИ)

Ну, так вот, слушай мой совет дорогой! Остерегайся женщин..., пока ещё, неутомимый ты наш страдалец, по грешному, но очень обольстительному женскому телу..., и особенно остерегайся блондинок.... А уж брюнеток..., тем более..., наш, не совсем, уже юный друг...! И крепко запомни Максим: женщина всегда бросит, а если вернее и точнее сказать..., то всегда предаст любого мужчину на Земле. Хотя, она, как правило, вполне искренне, не будет считать это предательством..., а всего лишь только, своим правильным и вполне резонным выбором в своей жизни... - выбором Сильнейшего. Я же ведь сам, лично, заложил в ней этот порок неверности, блуда и предательства, ещё та-а-а-м..., в далёком Эдемском саду, под тем самым пресловутым древом "Познания Добра и Зла". Так, что предаст любого, даже особо не задумываясь по этому поводу, если с ней, в какое угодно время, рядом, окажется тот мужчина, в котором, она увидит более достойного и более сильного. Ведь ты Максим, до сих пор так и не понял, что между мужчиной и женщиной, нет и не может быть никакой Любви. А есть только лишь одна голая Похоть, которую люди, понимая это, или нет, но так, или иначе, всячески маскируют её неприглядность и безобразность, пытаясь выдать за Любовь. Ты меня очень разочаровал Макс! А я, иногда думал, что ты поумнее других будешь.

Я сейчас Максик, вынужден, усиленно скрепя, моим отсутствующим сердцем, согласиться со следующими двумя правилами, восточного мудреца. Он сказал - Первое: "Настоящий мужчина, всегда должен делать то, что говорит женщина". Второе: "Мужчина должен отличать Настоящую женщину, от тупой шлюхи...". -Хотя, и я, тоже должен тебе очень умно сказать о том..., что всё, что я тебе сейчас понаплёл и понарасказывал..., абсолютно ничего не стоит и ровным счётом, ничего не значит! Как впрочем дорогой ты мой, и всё остальное, в вашей пустой и никчёмной жизни! Да-а-а, а ты крестик мой, ещё, не потерял!? Смотри у меня, дружище, не балуй!" - вдруг совсем неожиданно для Максима, толи весело, толи очень строго, спросило это странное существо в чёрном плаще, и не дожидаясь ответа на свой вопрос, исчезло, как будто его, никогда здесь, и не было вовсе.

Максим лежал и думал своей ещё не вполне здоровой головой: - "Привиделось мне это, что ли...? Хотя всё равно было жутковато. Да и не мудрено всё это.... Так шандарахнуться, как я, и не такое пригрезиться может. И он ещё спросил про какой-то его крестик! Неужто этот, и тот давний "он", или "оно", из моих детских снов, один и тот же персонаж!? Ну и дела...! А ведь крестик его, который он мне тогда дал, я действительно давно уже где-то потерял. В одном из моих прежних, часто непонятных, для меня самого снов...".

= = =

И в этот раз, хотя и с большим трудом, Максим всё же выкарабкался. Сердце более, или менее, заработало нормально. Кости потихоньку срастались. Затем, полтора месяца, он пролежал только на одной спине, лёжа без какого-либо движения на койке. И опять выкарабкался. Здоровый пока ещё организм победил.

В это время, к нему в больницу приходило много друзей и знакомых. Приехала из Каменска мама Максима, Зинаида Семёновна. Обнимала его, плакала и подолгу смотрела на сына. Ольга в первое время, почти неотлучно находилась рядом с Максимом. Не пришла в больницу только Инна. Вернее пришла один раз, увидела там Ольгу и больше не приходила совсем. Кстати говоря, Ольга, через какое-то время тоже куда-то пропала. Видно были свои, неотложные дела.... А может ещё чего-нибудь! Кто его знает...!? Женщина всё-таки...! Загадка...!

Максима поместили в двухместную палату. Ему быстро провели телефон, так называемую "воздушку", который стоял на тумбочке, рядом с кроватью. Связь с миром имелась в наличии, хотя ею Максим пользовался очень своеобразно. Поскольку он не мог даже хоть как-то повернуться из-за сломанных рёбер и ног, ему нужный номер набирал мальчик Коля, лет четырнадцати, который лежал в этой же палате с переломом левой руки. Этот мальчик Коля смотрел на Максима, как на героя и был рад выполнить любую его просьбу. Чем Максим и пользовался в полной мере....

Уколов Максиму в этот раз было сделано более чем достаточно, и без какого-либо его согласия на это. За всю его жизнь врачи отыгрались на нём сполна. Эти шприцы, как легкоатлет копья, медсёстры метали в него почти, что от входных дверей, при входе в палату. Копьё, "прилетев", вонзалось в тело Максима. На месте укола, когда шприц вынимали, появлялась маленькая, как бусинка, алая капелька крови. Максим терпел и молчал. Он не мог сопротивляться, он, пока ещё не был способен, даже просто пошевелиться. Лежал как деревянная колода без движения и молча всё терпел и только усиленно, от злости сопел носом.