Жестокий принц

– Без тебя здесь все было бы не так.

Все эти взгляды, прикосновения так приятны, что я смущаюсь. Так на меня никто еще не смотрел.

Щеки горят. Помогут ли тени скрыть их жар? Взгляд у Локка такой пристальный, что кажется, он видит все: мои потаенные надежды, все мои мысли, даже случайные, пробегающие перед тем, как, уставшая, я проваливаюсь в сон перед рассветом.

Он поднимает одну мою руку, подносит к губам, целует ладонь. Все мое тело напрягается. Мне вдруг делается нестерпимо душно. Его дыхание – мягкий ветерок на моей коже.

Локк мягко тянет меня к себе. Его рука на моей талии. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня, и все мои мысли улетучиваются.

Нет, так нельзя.

– Джуд? – слышу я неуверенный голос Тарин. Она где-то близко. Отстраняюсь от Локка. – Джуд? Ты еще в конюшне?

– Здесь. – Лицо горит. Мы выходим из одной темноты в другую – на ступеньках Ориана тянет домой Оука. Виви машет мальчишке, а тот рвется из рук матери. Тарин, подбоченясь, смотрит на нас. – Ориана зовет всех на ужин, – церемонно объявляет она. – И хочет, чтобы Локк остался и поел с нами.

Локк кланяется.

– Скажите вашей матери, что для меня честь быть приглашенным к столу, но я не хочу обременять ее своим присутствием. Я лишь хотел поговорить с вами обеими. Что ж, загляну в другой раз. Можете не сомневаться.

– Ты сказал Джуд о школе? – Голос Тарин дрожит. И о чем же они говорили до моего возвращения? Может, он все-таки уговорил ее снова посещать занятия, а если да, то как ему это удалось?

– До завтра. – Локк подмигивает мне.

Провожаю его взглядом, а внутри неспокойно. На Тарин не смею даже смотреть, боюсь, что сестра увидит на моем лице и все события минувшего дня, и почти состоявшийся поцелуй. Разговаривать не готова, так что сегодня в кои-то веки я избегаю ее.

С равнодушным видом поднимаюсь по ступенькам и направляюсь в свою комнату – переодеться к обеду.

* * *

Я уже и забыла, что просила Мадока научить меня искусству боя и военной стратегии, но после обеда он дает мне стопку книг по военной истории из своей личной библиотеки.

– Поговорим, когда прочитаешь. Я поставлю перед тобой ряд задач, а тебе нужно будет предложить способы их решения на основе определенных мной ресурсов.

Наверно, он ждет, что я стану возражать, требовать практических занятий с мечом, но я так устала, что даже думать об этом не могу.

Хлопнувшись через час на кровать, решаю не снимать голубое шелковое платье, которое надела вечером. Волосы в беспорядке, хотя я и пыталась придать им приемлемый вид с помощью симпатичных заколок. Теперь их надо бы вынуть, но не могу даже шевельнуть пальцем, и мысли остаются только мыслями.

Дверь открывается. Тарин входит и сразу запрыгивает на кровать.

– Ну ладно. – Она тычет меня пальцем в бок. – Чего хотел Локк? Мне он сказал, что хочет поговорить с тобой.

– Он милый. – Я поворачиваюсь и складываю руки под головой. Смотрю на собранные вверху складки балдахина. – Не то что остальные. Не совсем еще марионетка Кардана.

Тарин, похоже, хочет возразить, но сдерживается.

– Что еще? Выкладывай.

– О Локке?

Она закатывает глаза.

– И о том, что случилось с ним и его друзьями.

– Они не стали бы меня уважать, если бы я не дала отпор.

Тарин вздыхает.

– Они никогда не станут тебя уважать. Точка.

Вспоминаю, как ползала по траве. Какие грязные были коленки. Вспоминаю вкус яблока во рту. Я чувствую его до сих пор. Помню, как оно заполнило открывшуюся во мне пустоту. Помню головокружительную, безумную радость от его обещаний.

– Вчера ты пришла домой практически голая, вся измазанная соком эльфийских фруктов, – продолжает сестра. – Разве этого мало? Тебе и вправду наплевать? – Она вытягивается в полный рост.

– Я устала обо всем думать, принимать все во внимание. Да и зачем?

– Они ведь могли убить тебя!

– Да лучше бы и убили. Потому что все остальное не сработает.

– У тебя есть план, как их остановить? – спрашивает Тарин. – Ты сказала, что бросишь ему вызов, покажешь, на что способна, и, если он попытается свалить тебя, прихватишь его с собой. Как ты намерена это устроить?

– Пока точно не знаю, – признаюсь я.

Она раскидывает в отчаянии руки.

– Нет, послушай, – говорю я. – Каждый день, когда я не прошу у Кардана прощения за им же начатую ссору, можно считать моей победой. Он может унижать меня, но каждый раз, когда он делает это, а я не отступаю, его сила убывает. Как-никак он бросает все, что у него есть, на обычную девчонку, и из этого ничего не выходит. Рано или поздно он отступится.

Тарин вздыхает, придвигается ближе, кладет голову мне на грудь, обнимает. А потом шепчет мне в плечо:

– Он – кремень, ты – трут.

Я притягиваю ее к себе и ничего не обещаю.

Мы лежим так долго, потом она тихонько спрашивает:

– Локк угрожал тебе? Он пришел, искал тебя здесь, а у тебя, когда ты вышла из конюшни, было какое-то странное выражение лица.

– Нет, ничего плохого. Не знаю, зачем именно он пришел, но руку мне поцеловал, прямо как в книжке. Было приятно.

– В книжках ничего приятного не бывает. А если и бывает, то дальше случается что-то плохое. Потому что иначе было бы скучно, и эти книжки никто бы не читал.