Жестокий шторм

— Да, сенбернар. Всего два дня похандрил и отдал богу душу. Сдох во время первого толчка. Только разок гавкнул, и все. Славный был пес. Я уже похоронил его. — Гарри Уилхем вздохнул. — Вовремя убрался. Вы своего возьмете?

— Да, Гарри. Благодарю вас.

— Правильно делаете. А вот куда я этих дену? Вряд ли старухи за ними притопают. Какая там благодарность! Я выполнял свою обязанность. Что-то вы мне много даете. Но ничего, пригодятся. Если удастся выкрутиться, то ведь буду на биче сидеть, пока не пристроюсь хотя бы в Белый дом. — Он засмеялся. Улыбнулся и мистер Гордон. Спросил:

— Что слышно про аварию?

— Аварию? Да мы начисто пропороли днище. Вода уже в машине. Видите, сидим впотьмах. Я тут перехватил знакомого парня, что крутился возле водолазов. Сидим пока ровно. На какой-то каменной гряде. Только бы не было шторма. Слева по борту — глубина километра полтора, а то и два. Так что, док, не унывать. И если хотите знать мое мнение, то лучше всего садитесь на спасательный плот. Надежная штука эти плоты. В баркасе набьется народу

— не повернуться. Плоты напоследок спускают. Я тоже постараюсь попасть на плот. Вот сейчас обойду старух миллионерш и вручу им их собачек, а сам к ребятам. Скоро начнется канитель, док. Это сейчас народ попритих: есть какая-то надежда, а как объявят: «Джентльмены и миледи, двигайтесь к трапам!» — снова такое начнется! Желаю вам, док, уцелеть.

— И вам, Гарри.

— Привет Тому и его милой жене.

— Спасибо, передам. Постойте, Гарри, у вас есть телефон?

— Пожалуйста, проходите, посвечу.

В каюте Джейн никто не поднял трубку. Тогда мистер Гордон набрал телефон «Тритона и наяды», вспомнив, что перед обедом разговор шел об этом баре. Бармен воскликнул:

— О, профессор! Как жаль, что вас нет с нами! У нас здесь очень весело.

— Попросите к телефону Банни.

— О да! Банни, вас просит док!

— Мы тут с того самого момента, — начал Малютка Банни, — когда тряхнуло и когда началась паника. Я удержал девочек и Тома. Ну не то чтобы удержал, а посоветовал остаться, пока обстановка не прояснится. Так нам ждать или двигаться в каюту?

— Ждите. А то еще заблудитесь в темноте.

— И то верно, Стэн! Фонари из коридора возле «Тритона» растащили по каютам…

В одном из вестибюлей шла бойкая торговля электрическими фонарями. Когда мистер Гордон вошел туда, пассажиры уже расходились, светя мощными рефлекторами.

— Нет больше, джентльмены, — сказал продавец. — Себе не оставил.

— Вот так всегда, — услышал мистер Гордон над ухом голос, показавшийся ему знакомым. Обернулся. Перед ним стоял, в желтой пижаме, обувной король

— поэт.

— Это вы? — спросил он, протягивая руку. — И вам не досталось?

— Пятидолларовые шли по двадцать пять. Бизнес есть бизнес. Я бы дал сто. Вы случайно не приобрели?

— Нет, мистер Нигрем.

Из темноты раздался голос Патрика-Клема:

— Есть пара фонарей по сотне за штуку!

— Беру! — крикнул обувной король. Извинившись, он кинулся на голос Патрика-Клема.

У обувного короля не оказалось с собой денег, и он стал уговаривать Лопеса пройти за расчетом в его каюту.

— Может, у вас еще найдется? — спросил мистер Гордон, подходя к Лопесу.

— Профессор! Вас-то я и искал! Вам я подарю бесплатно. Идемте проводим этого джентльмена.

— Я спешу, но если нам по пути… Мне в сторону кормы.

— Мне тоже, кажется, туда же, — сказал обувной король. — Надеюсь, сэр,

— обратился он к Патрику-Клему, — вы дадите сейчас мне один из фонарей?

— Берите, только учитывая сложности с конъюнктурой…

— Хорошо, плачу полторы сотни… Люблю ощущение полной свободы, — сказал обувной король, включая рефлектор. — Помню, в детстве мне нравилось ночью ходить по парку и освещать парочки в кустах.

Патрик-Клем взял мистера Гордона под руку:

— Ну, профессор, вот и произошло то бедствие, о котором вы так пеклись. Никакой диверсии. Слышали, что все натворил штурман и уже, как говорят моряки, благоразумно отдал концы? Или вы все еще считаете, что кто-то подстроил катастрофу?

— Сейчас я убежден в этом гораздо больше, чем прежде, — нахмурился мистер Гордон.

— Дело ваше, профессор. Но факт неоспоримый, что судно наскочило на камни и виновник катастрофы покончил с собой, а мы должны спасать свои грешные души. Не так ли?.. Позвольте! А где же мой фонарь? Ни фонаря, ни покупателя.

Как Патрик-Клем ни светил в оба конца коридора, между бродивших там людей не было заметно желтой пижамы.

Бывший святой отец крепко выругался и сказал:

— Вы знаете, профессор, что я поверил этому негодяю только потому, что он ваш друг.

— Считайте, что вы не ошиблись.

— И вы за него заплатите?

— Разумеется. И даже куплю у вас второй фонарь для себя, который вы обещали подарить.

— Ценю ваше благородство. Может, мы сейчас и рассчитаемся?

— Сколько с меня?

— Триста, профессор, — вздохнул Патрик-Клем. — Бизнес есть бизнес. Вот, пожалуйста. Отличная вещица. Может светить беспрерывно около двух часов и даже больше, пока не сядет батарея.

— Благодарю. — Только сейчас мистер Гордон заметил, что в руках у его спутника небольшой черный чемоданчик, и спросил: — Вы уже собрались?