Жестокий шторм

— Меня можешь звать Джеком. Бери в шкафу лампу с зеленым абажуром и топай в каюту 107. Там лампу разгрохали. Ты слышал, как я тебя аттестовал? Инженер-электрик! Так что держи марку.

— С меня хватит и электромонтера.

— Ты думай и о престиже судна. Инженер втыкает штепсель в розетку! Пусть знают наших. Ну валяй!

В каюте N107 Томаса Кейри встретил высокий широкоплечий старик в клетчатой рубахе и залатанных джинсах.

— Дружище, садись! Что будем пить? Да брось ты эту чертову лампу! У меня все в порядке с огнем. Я тебя вызвал так, для компании, не обижайся. Скука заела. Старуха с дочкой торчат там, — он ткнул пальцем в потолок, — а я постоял, посмотрел на эту водяную пустыню, пощурился от солнца, потом зашел в бар, да там собрался дрянной народец, сосут свои коктейли, будто важное дело делают. Поговорить не с кем. Вот мне и пришла мысль вызвать кого-нибудь из команды, из обслуги стало быть. Ну пей, пей! Тут водки пропасть, да я еще с собой запасец прихватил. Или ты пива хочешь? Пива так пива…

Томас Кейри нехотя сел и взял холодный стакан с темным пивом.

— Ну, за встречу. Пивко славное. Так ты инженер? Как тебя? Том? Ну и отлично. А меня Джимом Диммоком кличут. Лицо у тебя честное, располагающее. А я ничего теперь не люблю в жизни больше, как поговорить с порядочным человеком. Когда-то меня окружала пропасть славных парней. И надо же было случиться такому несчастью! — Он отхлебнул пива, сдул пену с усов, вздохнул. — Жил я как человек. Сеял кукурузу, в кузнице наваривал лемеха, ковал лошадей, смекал и по части машин. Даже в родео участвовал. Однажды продержался на мустанге около минуты и огреб приз пятьдесят долларов. Вечерами просиживал в салуне. И вот как-то в июле, в самую жару, приезжают ко мне три сукиных сына и дают подписать бумагу: дескать, они станут искать на моей земле нефть, и если найдут, то я буду получать какие-то центы с каждого барреля. Старуха говорит: валяй! Ну я и подписал…

— Нашли нефть?

— Нашли, дьявол бы ее побрал! С тех пор я получаю кучу долларов. Почти полмиллиона в год! И так уже пять лет! Пей, дружище…

Распив три бутылки пива со случайным нефтепромышленником, Томас Кейри вернулся в АТС.

— Ты чего лампу обратно принес? — спросил Джек.

Томас Кейри рассказал все как было.

— Это бывает, — сказал Джек. — И ведь тоже надо понять человека: свалятся такие деньги, а он не знает, что с ними делать. Был до этого человеком, а стал черт-те чем. Хотя я бы с таким доходом живо управился. Нашел бы куда деньги пристроить.

— Стал бы играть на бирже?

— Ну нет. Я бы, Том, начал строить ветряные электростанции. Знаешь, какие у нас ветры в прериях! Зазвенел бы от крыльев весь мой Запад! Говорят, энергетический кризис. А ведь если бы… Фу ты, дьявол, опять кто-то… Каюта двадцать три? Том, давай, да поживей. Каюта суперлюкс. За сутки двести сорок долларов. Что-то у босса с электробритвой. Если не справишься, неси сюда… Да… пятьсот тысяч — это сумма! Сколько можно ветряков… — услышал Томас Кейри уже в дверях.

По салону каюты 23 ходил высокий мужчина средних лет в одних шортах, его белесая кожа поросла на груди рыжеватыми волосами.

На диване, обитом зеленым бархатом, лежало пышное белое платье, на ковре валялась изящная туфелька.

Томас Кейри спросил:

— Вызывали электрика?

Вместо ответа рыжий показал глазами на столик возле зеркала во всю стену, на котором лежала бритва. Репортер взял бритву. Проверил, плотно ли вошел штепсель в розетку, включил ножи. Бритва ожила.

— Работает. Вы недостаточно плотно вставили вилку, сэр.

Рыжий не ответил. Томас Кейри обратил внимание на его нервное лицо, поросшее золотистой щетиной. Из соседней комнаты появилась молодая женщина в бикини.

— Боб! Вечно ты поднимаешь шум из-за пустяков…

— А ты любому мужчине норовишь показаться голой.

— Ты прав, Бобби. Мне доставляет удовольствие радовать зрителей. Вот тебе, — обратилась она к Томасу Кейри, — скажи не стесняясь, нравится моя фигура?

— В женщинах мне нравится не одна только фигура, миледи.

— Что? Что он сказал? Ты слышал, Боб? Каким тоном сказал этот наглец! Выходит, что я только смазливая дура. Вышвырни его вон! Немедленно!

Рыжий согнулся в пароксизме дикого хохота. Он стонал, визжал, махал руками. Наконец пересилил смех:

— Ой хорошо! Как хорошо ты ей врезал, парень! Она всегда считала, что ее фигура — капитал, что не надо на на цент всего остального. Нет, я это обязательно запомню, моя радость…

Томас Кейри выскочил из каюты под визг разъяренной красавицы, ругая себя, что не ушел раньше.

«Действительно, будь на месте рыжего другой, могла возникнуть драка, а мне ее только и не хватало».

Джеку он ничего рассказывать не стал.

— Тебя, Том, ищет лейтенант Лоджо, — сказал тот. — Между нами: он такой же лейтенант, как я — маршал. Он ждет тебя в баре на шестой палубе в нашем радиусе. Давай жми. Он наш главный начальник. О Дешулло забудь.

Лейтенант Лоджо встретил Томаса Кейри в коридоре.