Жестокий век

Весной Тэмуджин стал готовиться к походу на татар. Послал Хасара к Ван-хану с приглашением принять участие в походе. Брат и там ухитрился напортить. С нойонами Ван-хана и его братом Джагамбу вел себя вызывающе, всячески возвеличивался перед ними да и хану не выказал достаточного почтения. Нойоны и без того не жаловали Тэмуджина, а тут не Тэмуджин – Хасар начинает помыкать ими… Джагамбу, Хулабри, Эльхутур, Арин-тайчжи и Алтун-Ашух тайно сговорились скинуть Ван-хана, посадить на его место Нилха-Сангуна. Но Алтун-Ашух выдал их замысел Ван-хану. Джагамбу бежал к Таян-хану найманскому; Хулабри, Эльхутура, Арин-тайчжи успели схватить. Старый хан, вне себя от гнева, бил их по щекам, плевал в лицо. И все, кто в это время был в его юрте, тоже плевали на заговорщиков. А ночью кто-то помог им бежать. Они, как и Джагамбу, ушли к Таян-хану.

Идти на татар Ван-хан, конечно, отказался. До войны ли с чужими племенами, когда такое шатание в своем собственном улусе.

Рассерженный Тэмуджин сказал брату:

– Еще раз окажешь мне такую услугу – отправлю коз пасти!

Ни слова не сказав, Хасар горделиво вскинул голову и вышел из юрты.

– Не давай ему таких дел – спокойно жить будешь, – сказала Борте.

Жена и брат ненавидели друг друга. Борте опасалась, что, если что-то случится с Тэмуджином, не ее дети, а Хасар унаследует улус, и не упускала случая бросить тень на него, часто была несправедлива. Зная это, Тэмуджин, обычно веривший ее уму, не слушал Борте, когда она говорила о Хасаре. Поддаться ей, так она доведет до того, что брата будешь считать врагом, а их и без Хасара достаточно. Разобраться, Хасар не очень и виноват. Просто он высек искру, когда все было готово к пожару. И не нойоны, не Джагамбу главные противники Ван-хана. Из-за их спин выглядывает толстая морда Нилха-Сангуна. Никак не может примириться, что он, Тэмуджин, которому когда-то не в чем было показаться на глаза нойонам и который рад был напялить на себя тесное тангутское платье, возвысился до того, что с его волею приходится считаться не только Нилха-Сангуну, но и самому Ван-хану. Прав был шаман Теб-тэнгри: ханство кэрэитов станет враждебно ему.

От похода на татар отказаться было невозможно. Они, по слухам, собрали большое войско и готовы ударить на него. Выступил в начале лета. Вновь прошли вниз по Керулену. Татары поджидали его в урочище Далан-нэмурге. Строй татарского войска был похож на птицу, широко раскинувшую крылья. Правое крыло своим концом упиралось в берег реки Халхи, левое простиралось по всхолмленной равнине, туловище составляли тысячи, поставленные в затылок друг другу. Тэмуджин, сутулясь, сидел на коне, думал и за себя, и за татарских нойонов, стараясь проникнуть в их замысел. Если его воины потеснят середину, крылья обхватят войско с двух сторон, стиснут в смертельных объятиях.

Почему-то вспомнилось первое в жизни большое сражение – с меркитами за рекой Хилхо. Тогда он пялил глаза на строй вражеских воинов и не мог вникнуть в повеления Ван-хана, ничего не понимал из-за возбуждения, похмельной тяжести в голове и нетерпеливого желания прорваться к Борте. Давно он уже не тот. Холоден и трезв его рассудок, еще не начатая битва и раз, и два, и три проходит перед его мысленным взором, он расставляет свои тысячи то так, то иначе. И постепенно из всего этого вызревает решение.

За спиной в ожидании замерли нойоны. Он повернулся в седле, остановил взгляд на Джарчи и Хулдаре:

– Со своими урутами и мангутами пойдете прямо. Бейте, чтобы из глаз искры сыпались. Пусть думают, будто тут мы и наносим главный удар. Тем временем… Алтан, Хучар, дядя, со своими воинами сломайте их правое крыло и по берегу реки прорывайтесь за спину татарам. С остальным войском я ударю на их левое крыло, сомну его и окажусь у татар сбоку. Всем все понятно?

– А если мы не прорвемся? – спросил Даритай-отчигин.

– Если задуманное не удастся, без суеты и страха отходите назад и вставайте на то место, которое занимаете сейчас. Отсюда не сдвигайтесь ни на шаг. Кто побежит, тому – смерть.

– А если не удержимся?

– Дядя, если есть силы бежать, кто поверит, что их не осталось, чтобы драться? Запомните и другое. Если враг побежит, гоните его до полного истребления. Не обольщайтесь добычей. Даже если слитки золота будут блестеть под копытами коней, не смейте останавливаться. Уничтожим врагов – все будет наше.

От татарского войска отделился всадник на вороном коне, галопом промчался по равнине, остановился на расстоянии полета стрелы, приложил ладонь ко рту, крикнул:

– Эгей, рыжий кобель, выезжай сюда! Своим мечом я сбрею твою красную бороду!

Татарин горячил коня, помахивал сверкающим мечом. Кто-то выпустил стрелу, но она не долетела, воткнулась в землю, взбив облачко пыли. К Тэмуджину подскочил Хасар, его глаза горели, ноздри хищно раздувались.

– Дозволь снять ему голову!

– Нечего заниматься глупыми забавами.

– Эй, рыжий корсак, боишься? – надрывался татарский храбрец. – Мы отправили на небо твоего отца и многих людей твоего рода. Пришел твой черед, хан трусливых!

– Хулдар, Джарчи, начинайте.