Жестоко и прекрасно

Внезапно Дрю начинает кашлять. Это необычно, и я встревожена. Конечно, все, что происходит с Дрю, меня тревожит. Он мог ушибить мизинец на ноге, и я бы взбесилась. Он обвиняет меня в том, что я слишком опекаю, но именно это происходит, когда мужчина, которого ты любишь, переболел раком.

Наконец он останавливается, но его глаза слезятся, а из носа течет.

— Ты в порядке?

— Да, в горле было дикое першение. Может быть, это аллергия на амброзию или что-то в этом роде.

Надеюсь, это амброзия, а не что-то в этом роде.

— Может быть. Хочешь воды?

— Нет, теперь я в порядке.

Это начинает происходить время от времени. Не так часто, но достаточно, чтобы послать сигнал тревоги. Прошло примерно три недели после первого эпизода, и я говорю:

— Как ты думаешь, может тебе, следует поговорить со своим врачом?

Он вздыхает.

— Мой следующий этап обследования состоится на следующей неделе.

— Твой следующий этап обследования?

— Ага. Они всегда делают шестимесячный контроль после всего. Мой на следующей неделе.

Я глотаю.

— И ты собирался сказать мне, когда?

Он встает и подходит, чтобы сесть рядом со мной. Он берет меня за руки и говорит: «Я собирался рассказать тебе на следующей неделе, Кейт. Я не хотел, чтобы ты из-за этого намочила свои трусики… или подштанники как ты говоришь. Все будет хорошо.

— Дрю, мы вместе. Я иду с тобой.

Я вижу, как он пытается сдержаться.

— Кейт, ты будешь сидеть и ждать.

— Мне все равно. Я иду с тобой. Я думаю, что ты кое-что упускаешь из этого уравнения. Ты плюс я равно мы. Никаких споров.

Он вздыхает.

— Хорошо.

— Какие виды обследований?

— Кости и ПЭТ.

— В какой день?

— Среда.

— Хорошо. Я скажу Джозефу.

В среду у нас будет томография. Ожидание страшнее всего. Только мы узнаем это очень быстро из-за положения Дрю в больнице. Новость нехорошая. Есть причина кашля. Мы сидим напротив главного онколога в отделении Дрю. Он переворачивает бумаги и смотрит на нас.

— Дрю, Кейт, мне очень жаль. У тебя есть метастазы в правом легком.

Я не знаю что значит.

— Метастазы в легком?

Дрю сжимает мою руку. Он выглядит усталым, когда говорит:

— У меня метастазы в легком, Кейт.

Ебать! Легкое?

— Как это произошло? Я думала, его больше нет?

Онколог, доктор Розенберг, наклоняется вперед и говорит:

— К сожалению, Кейт, для деления достаточно одной клетки, и именно это произошло в случае Дрю.

— Ну что теперь? — Спрашиваю я.

— В пятницу мы собираем для Дрю совет онкологов. Дрю, хочешь пойти?

— Да, поскольку это мой план лечения, который вы будете обсуждать.

Доктор Розенберг ерзает на своем месте, затем смотрит на меня.

— Просто скажу это. Я в этом так же, как и он.

Доктор Розенберг на минуту сжимает губы.

— Дрю, мы с тобой уже обсуждали это, и я не буду с тобой ничего приукрашивать. Кейт, ты тоже этого хочешь?

Как бы мне ни было больно это слышать, я говорю:

— Да.

— Хорошо. Тип рака Дрю труднее поддается лечению в его возрастной группе. Теперь, когда он дал метастазы, шансы на излечение упали еще больше. Мы собираемся продвигаться вперед всеми средствами, что у нас есть, но, конечно, часть его лечения должна включать еще один курс химиотерапии и операции. Мы еще не уверены, добавим ли радиацию. Есть вероятность некоторых экспериментальных препаратов, но я пока не уверен, поэтому комиссия онкологов в пятницу.

Мое тело онемело, и я не могу представить, что чувствует Дрю. Всего несколько недель назад все казалось таким прекрасным. Как все могло стать настолько плохо? Затем я возвращаюсь к тем же словам, которые я сказала, когда ему впервые поставили первоначальный диагноз. Я понимаю, что в жизни нет ничего честного. Абсолютно ничего.

Дрю молчит, как и я. Наконец, доктор Розенберг разбивает гигантский айсберг молчания. — У кого-нибудь из вас есть вопросы?

— Нет, — говорю я с каменным лицом. Единственный вопрос, который я хочу задать, это почему вы не можете вылечить моего мужа?

Затем он говорит Дрю:

— Увидимся в пятницу в семь.

Мы выходим, и я не знаю, что и думать. Но Дрю, мой драгоценный Дрю, делает все это за меня.

— Кейт, посмотри на меня. Он останавливается и ведет меня в какую-то маленькую комнату. — Все будет хорошо. Ты будешь в порядке.

Мой рот старается произнести тысячу вещей, которые я хочу сказать, но ничего не выходит. Он прижимает меня к твердой стенке своей груди, и я удивляюсь, как что-то такое уродливое и ужасное может расти внутри такого совершенного человека.

— Мне так страшно, Дрю. Я не хочу этого. Я хочу быть сильной ради тебя. Сильной, чтобы провести тебя через это, но вот я, самый большой цыпленок на Земле.

— Как можно не бояться? Я тоже боюсь. Но здесь мы в надежных руках.

— Может, вернемся в Инди?

Он отодвигает мое лицо от себя, чтобы посмотреть на меня.

— Послушай. В пятницу на совете по онкологии команда из Инди будет участвовать в видеоконференции вместе с каким-то гуру из Слоан-Кеттеринг. — Его речь прерывает приступ кашля. Когда это прекращается, он вытирает глаза и продолжает, скрывая серьезность этого. Мое сердце сжимается от страха. — Я думаю, что Розенберг также позовет какого-то парня из MD Anderson. Я нигде не могу получить лучший уход, Кейт. Я обещаю.