Жестоко и прекрасно

Мои губы кривятся, а затем я в ошеломленной тишине наблюдаю, как без рубашки, чертовски сексуальный Энди опускается на одно колено. Мое сердце останавливается. Восход солнца забыт, поскольку на меня не светит свет, как на человека передо мной.

Прошло несколько месяцев после неловкого разговора между родителями Дрю и мной. Кажется, они искренне рады, что я нашла кого-то другого. Их поддержка и любовь значили для меня целый мир. Теперь, когда все знают, ничто, кроме меня самой, не может помешать мне ринуться в новую жизнь.

Глаза Энди, так похожие на глаза Дрю, сверкают, глядя на меня. Моя грудь перестает двигаться.

— Милая, дыши.

Каждый звук застревает в вакууме, когда я выдыхаю, и знаю, что сдерживаю дыхание уже несколько лет.

— Кейт, ты зажгла во мне огонь задолго до того, как я понял, что это за огонь.

Говорят, когда ты умираешь, твоя жизнь проносится перед твоими глазами. У меня сейчас сюрреалистический момент. Все начинает замедляться, и воспоминания о том дне, когда я встретила Энди, возвращаются, как кувалда, в грудь.

— Примерно через семь месяцев после Дрю~

Я бросаюсь в больницу, ненавидя то, что я должна быть там. Но страховая компания нуждается в подписании некоторых документов, чтобы окончательно оформить льготы. Это то, что я должна была сделать несколько месяцев назад, но я не могла этого вынести.

Женщина передо мной не испытывает ко мне симпатии. Я уверена, что она все это видела и слышала. Мои обстоятельства не ужасны — по крайней мере, для кого-либо, кроме меня.

— Вы можете забрать форму через час. Это лучшее, что я могу сделать.

Я киваю и иду в столовую. Я не обедала и не хочу уходить и возвращаться. Пока я решаю, стоит ли пойти с салатом Кобб или Цезарь, кто-то произносит мое имя.

— Кейт.

Я поворачиваюсь, и мне требуется время, чтобы узнать лицо. Я не уверена, почему; его глаза — вылитое изображение Дрю.

— Доктор. Мерсер.

Я протягиваю руку.

Я никак не могла забыть доброту этого человека. Я практически рыдала рядом с ним в тот день, когда Дрю попросил меня навсегда покинуть его больничную палату.

— Я думал, мы прошли все формальности. Пожалуйста, зовите меня Дрю.

Я киваю, но трудно произнести это имя, не разрыдавшись.

— Как дела? — Спрашивает он.

Горе охватывает меня, и сквозь мою защиту скатывается слеза.

— Все в порядке, Кейт. Я не должен был спрашивать. Позволь мне угостить тебя обедом.

Я смотрю на него.

— Я не готова встречаться, — выпаливаю я.

Доктор Мерсер потрясенно смотрит на меня, и я понимаю свою ошибку. С вежливой улыбкой он говорит:

— Я не уверен, что моя девушка оценит, если я приглашу кого-нибудь на свидание. Я просто подумал, что могу предложить тебе послушать.

Мое лицо должно быть стало свекольно-красным.

— Мне жаль. С тех пор как я снял кольца, ко мне время от времени приставали.

Я не хотела снимать обручальное и помолвочное кольца, но каждый раз, когда я смотрела на них, я не могла перестать плакать. Через несколько месяцев мама, наконец, предложила мне снять их не потому, что я хочу забыть Дрю, а чтобы я могла вспомнить его без слез.