Жестоко с любовью

«… Каждый день одно и то же. Просыпаешься, идёшь в школу, затем на танцы. После я делаю домашнее задание и ложусь спать. Это существование, а не жизнь…. Я знаю многое об искусстве, культуре, животных, растениях, но ничего не знаю о реальном мире…»

«Я ничего не чувствую. Будто теперь мне плевать. Я бы хотела описать всё, что со мной происходит, но я ничего не могу и не хочу. Мы считаем боль худшим ощущением. Это не так… Что может быть хуже этой пустоты? Я не знаю, что я, кто я, почему я. И эти вопросы съедают меня изнутри. Я думала, мне будет невероятно больно тогда, но нет…»

«… Мы боимся жить. Нам страшно выйти из зоны комфорта. Мы мечтаем о том, чего хотим через лет десять, но не знаем, чего хотим сейчас…»

— Это всё? — спросила я. Илья кивнул, и я выдохнула. Это были обычные умозаключения. Немного левее или правее, и было бы уже хуже. А так ничего серьёзного он не узнал.

Через полчаса парень ушёл домой.

Глава 15. Танцы

Поднимаясь на второй этаж, мы дважды падали на лестнице. Наши с сестрой ноги подкашивались от смеха.

Хорошее настроение просто пришло само. Правда, помимо всего прочего, мы высмеивали высокомерие наших одноклассников. Как можно было оставаться серьёзными, когда они несли чушь с такими уверенными лицами или пытались задеть наши с сестрой чувства, пока у самих волосы после осветления пожелтели и брови были насыщенного чёрного цвета, похожие на две волосатые жирные гусеницы? Цирк уехал, клоуны остались.

К счастью, сегодня нас ждала интересная тренировка с Евгений Николаевной, и наше веселье пришлось только кстати. Она всегда была на одной волне с нами и только поддерживала наши эмоции.

Добравшись до большого зала, мы невольно услышали разговор учителей, который доносился с третьего этажа.

Людмила Ивановна, преподающая у нас всю основу и ставящая нам большую часть танцев, с Галиной Александровной поливали грязью Евгению Николаевну, как могли. Преподаватели утверждали, что её группа ничего не добивалась и отставала от программы. Номера у нас были неинтересными, а костюмы неподобающими.

— Я не верю своим ушам, — прошептала Нюра. Её лицо, так же как и моё, было полно удивления и ужаса, — да кто бы говорил?!

Я подтолкнула сестру к раздевалке. Развесив верхнюю одежду на крючки, мы двинулись к зеркальному залу на третьем этаже. Он был самым красивым, так как в нём с трех сторон были огромные окна и зеркала. Все оборудование было новым.

Не успели мы пройти по коридору, как на меня налетела разъяренная Людмила Ивановна. Все её внимание было сфокусировано на мне. Теперь я стала для неё поводом для агрессии. Не прошло и пары секунд, как она нашла к чему придраться.

— Что это за внешний вид? Что за тряпки? — спросила Людмила Ивановна, я лишь демонстративно закатила глаза, а она схватила меня за руку и потянула к себе.

— Ты куда пришла, дрянь? На тренировку? Так какого хрена ты пришла в лосинах? В следующий раз голая придёшь? — сыпала обвинениями она. Вырвав руку, я возмутилась такому замечанию.

— Чего? Мы на современный танец всегда ходим в лосинах и футболках. Вся наша группа. Почему вы привязалась именно ко мне?

— Не дерзи мне! Ещё раз, и будешь отчислена!

Фыркнув, она развернулась и ушла, продолжая что-то кричать.

Почувствовав жжение и боль, я вспомнила про руку. На запястье виделись ярко-красные царапины длинной примерно в четыре сантиметра.

Подавляя раздражение, я вышла к Евгении Николаевне, которая поспешно вытерла слезы и то ли дрожащим, то ли осипшим голосом оповестила:

— Девочки, сегодня занятий не будет. На танцы пришли только вы из двух групп. Думаю, вам сегодня можно отдохнуть.

— Х-Хорошо. Удачного дня вам дня, — с сочувствием и пониманием ответила Нюра, взглянув на учителя.

Всю обратную дорогу мы обсуждали этих двух мегер.

— Помолчали бы обе. Вот что Людмила из себя представляет? Педагога, который не добился ничего в карьере балерины из-за перелома пальца и теперь отрывается на нас? По мне, так это просто отговорка. А чем её костюмы лучше? Убогие наряды, которые лучше обменять на мешок из-под картошки. Была бы возможность! Галина Александровна хотя бы воодушевляет… Но тоже ничего хорошего, — эмоции переполняли меня. И, высказывая всё это, я надеялась на, то, что мне станет лучше.

— Галина Александровна тоже хороша. Со своей группой каждый год танцует одни и те же номера в одних и тех же костюмах, вонючих, протертых и старых, которым уже тринадцать лет! Девочки с крашеными волосами, татухами на всем теле и с пирсингом танцевали русский народный! И ничего.

— Ага, а им уже по двадцать лет. Давно выпустились, а все торчат здесь.

— Это ей-то судить этого замечательного человека?! Разве их костюмы и номера соответствуют? Евгения Николаевна каждый раз покупает новые или дополняет старые чем-то интересным и ярким.

— Нет, ну а что мы хотели? Тебе напомнить ситуацию, когда мы поехали в Китай? Как она уехала бухать на всю ночь, а нам, четырнадцатилетним, дала вино под видом сока и оставила в отеле. Напомнить, как китайцы стучались в номер и предлагали эротические массажи?