Жестокое и странное

- В зависимости от того, что я увижу. Я забронировала билеты на шесть пятьдесят утра следующего дня. До Майами мы полетим вместе с Люси. Там я оставлю ее с Дороти и сама поеду в Форт-Майерс, где скорее всего мне придется переночевать, раскаиваясь в собственном идиотизме. Вероятность того, что мое свидание с бывшим супругом Дженнифер Дейтон окажется пустой тратой времени, была огромной.

В субботу, когда я в четыре утра пришла в спальню к Люси, чтобы разбудить ее, снег уже перестал. Прислушавшись к ее дыханию, я дотронулась до ее плеча и прошептала в темноте ее имя. Она зашевелилась и тут же села на кровати. В самолете она спала до Шарлотт, а потом впала в одно из своих невыносимых настроений до самой посадки в Майами.

- Я лучше возьму такси, - заявила она, глядя в окно.

- Ты не можешь уехать на такси, Люси. Мама и ее друг будут искать тебя.

- Вот и хорошо. Пусть ездят вокруг аэропорта целый день. Почему мне нельзя с тобой?

- Тебе нужно ехать домой, а мне - в Форт-Майерс, и оттуда я сразу полечу назад в Ричмонд. Поверь, это малоприятное путешествие.

- Быть с мамой и ее очередным идиотом тоже малоприятно.

- Ты же еще не знаешь, кто он. Ты с ним незнакома. Почему же сразу записываешь его в идиоты?

- Заразил бы ее кто-нибудь СПИДом.

- Люси, чтобы я больше такого не слышала.

- Она того заслуживает. Не понимаю, как она может ложиться в постель с каждым самцом, который приглашает ее в ресторан или в кино. Не понимаю, как она может быть твоей сестрой.

- Тише, - прошептала я.

- Если бы она так соскучилась по мне, она встретила бы меня сама, а не с кем-то за компанию.

- Вовсе не обязательно, - возразила я. - Ты это поймешь, когда в один прекрасный день влюбишься сама.

- А почему ты думаешь, что я еще никогда не влюблялась? - Она гневно посмотрела на меня.

- Потому что, если бы это было так, ты бы знала, что влюбленность будит в нас как самое лучшее, так и самое плохое. Мы становимся то нежными и благородными, то невероятно жестокими. Жизнь словно состоит из крайностей.

- Как мне хочется, чтобы у мамы поскорее миновал климактерический период.

Когда я ехала по Тамайами-Трейл, я тщетно пыталась залатать свою изгрызенную виной совесть. Всякий раз сталкиваясь со своими родственниками, я ощущала какое-то раздражение. Когда я избегала контактов с ними, я чувствовала себя так же, как в детстве, когда научилась исчезать из дома, не выходя из него. Я стала совсем как мой покойный отец. Рациональной, упрямой, умеющей готовить и обращаться с деньгами. Я редко плакала и в ответ на взрывоопасную обстановку в доме, наоборот, вела себя хладнокровно, стараясь не принимать участия во всеобщей напряженности. В результате моя мать с сестрой начали упрекать меня в безразличии, и я росла с ощущением тайного стыда по поводу высказываемых ими упреков.

Я приехала в Форт-Майерс с включенным кондиционером и опущенным из-за солнца козырьком. Вода сливалась волнистой синевой с небом, и пальмы торчали ярко-зелеными перьями на стволах, похожих на страусиные ноги. Курорт "Пинк-Шелл" [Pink shell - розовая ракушка (англ.)] полностью соответствовал своему названию. Он стоял прямо на берегу, и его балконы выходили на Мексиканский залив. Уилли Трэверс жил в одном из коттеджей, но мне не суждено было встретиться с ним до восьми вечера. Остановившись в одноместном номере, я буквально сбросила на пол всю свою одежду и через семь минут в шортах и майке уже была на пляже.

Не знаю, сколько миль я прошла, потому что потеряла счет времени, а все бухточки и песчаные отмели были одинаково прекрасны. Я смотрела на неуклюжих пеликанов, которые, словно делая глоток виски, запрокидывали голову, чтобы проглотить рыбу, и ловко лавировала между выброшенными на берег синеватыми медузами. Мне встречались в основном пожилые люди. Лишь изредка среди шума волн раздавался детский голос. Я поднимала голыши, отполированные волнами, и напоминавшие леденцы ракушки. Я вспомнила Люси и вновь заскучала по ней.

Когда почти весь пляж погрузился в тень, я вернулась к себе в номер. Приняв душ и переодевшись, я села в машину и поехала по бульвару Эстеро, пока голод словно волшебной палочкой не привел меня к ресторанчику "Скипперз-Гэлли". Я ела красного лютиануса с белым вином и смотрела, как горизонт утопал в темнеющей синеве. Вскоре сумерки сгустились и мне уже не было видно воды.

К тому времени, когда я отыскала коттедж сто восемьдесят два, находившийся возле магазинчика у пирса для рыболовов, я впервые за много лет чувствовала себя столь раскрепощенной. Когда Уилли Трэверс открыл дверь, у меня возникло такое чувство, что мы с ним давно знакомы.

- Первым делом нужно подкрепиться. Вы, разумеется, не ели, - заявил он.

Я с сожалением призналась, что он не угадал.

- Тогда вам просто придется еще поесть.

- Но я не в состоянии.