Жестокое убийство разочарованного англичанина

- Кто это? - раздался старческий голос. - Неужели вернулся мой добрый друг, мистер Альберт? - Вторая пара шлепанцев прошуршала по деревянному полу, затем по каменным плитам коридора. Юноша бросил несколько слов через плечо.

В узком проеме показался старик, за его спиной в темноте виднелись другие лица. Юноша скользнул вдоль стены на два-три шага назад, не сводя глаз с Шона. От него, казалось, исходил запах ненависти.

- Мистер Ахо - это я, - сказал старик, улыбаясь одними губами; руки его были так сплетены вместе, словно они без костей. - Чем могу быть вам полезен? - Его глаза изучали Шона, внимательно приглядывались к нему, сразу же извинялись за это, пытались улыбнуться.

- Вы знали некоего мистера Олафа Редвина? - спросил Шон.

На глаза старика как тень наползла: они потеряли блеск, сделались невидящими. Рот расползся, словно старик растерялся, не поняв вопроса. Руки зажестикулировали, выражая беспомощное желание помочь и бесконечное сожаление по поводу своей беспомощности.

- Он снимал телевизионный фильм, - объяснил Шон.

- Телевизионный фильм? - Борода медленно закачалась вправо и влево: я-де не в курсе.

- Некто мистер Брайс прислал его к вам.

Фамилия произвела впечатление разорвавшейся в коридоре бомбы. Лица глубже ушли в тень, сами стали тенями. Голова старика перестала трястись, улыбка исчезла.

- Вы знаете мистера Брайса?

- Да, - ответил Шон после некоторого колебания.

Это не укрылось от старика.

- Тогда он наверняка знает об этом фильме, об этом мистере...

- Олафе Редвине. Вы должны были ему кое-что рассказать для этого фильма... - Шон знал, что все испортил, что только зря тратит время. А как надо было к этому подойти? Скорее всего, просто невозможно. - Он собирался заплатить вам сто фунтов.

Морщинистое, помятое, дубленое лицо его собеседника исказилось появились новые морщины, морщины внезапной боли.

- Ради бога, извините. Наверно, вам нужен другой мистер Ахо.

- Сто фунтов! - сказал по-английски голос из полумрака. У кого-то резко перехватило дыхание - раздалось шипение, похожее на змеиное. Шону показалось, что старик хочет оглянуться. Его голова повернулась как на шарнирах. Глаза наполнились ненавистью и болью. Улыбка стала шире, лицо исказилось, пальцы рук сцепились и так далеко отогнулись, что негромко хрустнули, как тоненькие прутики.

- Речь шла о заговоре всех цветных в Англии, - сказал Шон и улыбнулся, показывая, что он-то понимает: все это шутка, кто-то разыграл напыщенного любопытного телевизионщика. - Вы ему такого не рассказывали? - Здесь, в полумраке, в обстановке ненависти, это не казалось шуткой.

Лицо старика походило на лицо слепца. Никто вокруг не шевелился. Казалось, никто и не дышал. Шон подумал, что люди стоят не только перед ним в коридоре, но и за его спиной. Он еле удержался, чтобы не повернуться.

- Все насчет телевидения, насчет этой истории - самая настоящая ошибка, извините, я ничего не знаю. - Старик закатил глаза, показывая белки, старческие пальцы продолжали двигаться, что-то сжимать. Юноша, открывший Шону дверь, снова проскользнул вперед.

- Думаю, вам сейчас надо уйти. Мой дед плохо себя чувствует, сейчас он как раз очень занят, не надо беспокоить его подобными расспросами. Он же сказал вам, что ничего не знает.

- Тогда расскажите мне вы, - попросил Шон и подумал: а что он должен рассказывать? - Где я могу найти мистера Брайса?

- Пожалуйста, уходите, - сказал юноша. - Мы такого не знаем. Вы находитесь в частном доме, за который мы платим деньги. Мы не хотим, чтобы вы здесь оставались.

Старик кивнул как кукла, улыбнулся. Юноша тоже улыбнулся, глаза у него, правда, были злобными.

- Почему вы не хотите отвечать мне?

- Прошу вас, уходите. - Юноша улыбнулся.

Шон поднялся по ступенькам. Люди, стоявшие на лестничной площадке наверху и у перил, мгновенно растаяли в полумраке. Темные лица, сари, негритянка с коляской, чернокожие дети. Нет, это не Лондон. Не Англия. Из-за рваных серых тюлевых занавесок, сквозь грязные оконные стекла, с другой стороны улицы за ним наблюдали. Пыльная улица пахла вареной капустой, протекшей канализацией, гнилым деревом, кирпичом - одним словом, упадком. Старые викторианские дома, превратившиеся в трущобы. Шон пошел прочь. Такси уехало, найти другое на подобной улице маловероятно. Кто такой мистер Брайс?

Он свернул за угол. Прислонившись к перильцам подвальной лестницы, стоял, тяжело дыша, индус, словно он только что прибежал сюда, а бегать не привык. Когда Шон поравнялся с ним, индус поднял руку с сигаретой.

- Не будет ли джентльмен столь любезен дать мне прикурить?

Шон щелкнул зажигалкой. Индус прикрыл ладонями пламя, скользнул глазами по Шону, посмотрел ему за спину, оглядел улицу, окна.

- Я слышал, что вы тут говорили, сэр, и быстро прибежал, чтобы с вами встретиться. Может, поговорим? Скажем, вы спросили меня, как пройти к метро, а я, скажем, показываю вам дорогу?