Жестокое убийство разочарованного англичанина

Он вышел из перехода - по эту сторону насыпи был другой мир: широкая пригородная улица с новыми фонарями, выстроившиеся сплошной цепочкой особняки, автобусная остановка под крышей. Там он и дождался автобуса. Залез в него, дал кондуктору шиллинг. "Куда идет ваш автобус?" - спросил Шон, и кондуктор посмотрел на него как на сумасшедшего. На нижнем этаже автобуса ехало всего трое пассажиров - три женщины с хозяйственными сумками; они сидели рядом, превратив поездку за покупками в загородную прогулку.

- В Финчли, - ответил кондуктор.

Шон, кивнув, взял билет, сдачу, решил - пусть автобус везет его в Финчли.

- Четыре фунта одиннадцать пенсов за метр! - возмущалась одна из женщин. - Я ей так и сказала: да я на Оксфорд-стрит куда лучше за три фунта одиннадцать пенсов куплю, а она, нахалка, говорит: "Вот и поезжайте на Оксфорд-стрит!" Так бы и дала ей по физиономии.

Женщины вышли; сели розоволицые ученики в школьных фуражках, начали кричать что-то кондуктору, друг другу. Шон думал о лежащем в больнице майоре, о том, какое у него вчера утром было осунувшееся, серое лицо, как дрожала, будто у парализованного, голова. Что же делать, что делать? Автобус останавливался, ехал дальше, снова останавливался и снова ехал дальше. Никколо. Италия. Маргарет. Майор. Обваренное лицо, слепые глаза, уставившиеся в потолок кафе. "Ах ты, сволочь! Ты видел, Питер, что он сделал?"

Зачем? Чтобы никто и слушать его не стал, если он начнет рассказывать. Он приставал к маленькому мальчику. Полностью себя разоблачил. Вот он какой. Кто будет его слушать? Разве кто-то выслушал Редвина? Это мировой заговор. Мировой заговор с целью уничтожить нас, белых. А его вдова, мать - кто их слушает? Он же сам их не выслушал. Повернулся и уехал. Если бы его не выследили и не избили, он бы ничего никогда не предпринял. Может, поэтому отстранили Вайнинга? Потому что он, Райен, шел по ложному следу? Почему же ему не позволили идти по этому следу и дальше? Ведь не зайди они в кафе, он бы уехал. В Италию. Чего он добьется, оставаясь здесь? Очень все странно получается. Уже дважды - на телестудии и в кафе. Как будто ни они, ни майор Кортни не хотят, чтобы он уезжал.

"Не бросай все, Шон. Работу эту стоит делать".

- Конечная. Слезай, приятель. Дальше не поедем. - Кондуктор тряс его за плечо. Внезапно Шон почувствовал смертельную усталость. Поспать бы. Вернуться к себе в квартиру. И только тут он понял, что не может пойти домой. Его будут ждать там, на улице.

11

После звонка Альберта они разошлись.

- Думаю, мы спокойно можем доверить его на часок Альберту и его дружкам, - сказал Рэнделл и, положив руку на плечо Брайсу, повел его в гостиную. Брайс потел, вытирал лицо шелковым носовым платком, снова потел. Глядя на Брайса холодными стеклянными глазами, Рэнделл улыбнулся ему тонкогубым ртом. - Позвоните мне, как только Альберт что-либо сообщит.

Майор Уиллис и капитан Робертсон ушли вместе. "Любовное гнездышко" на втором этаже бывшей конюшни (на первом этаже размещались гаражи) находилось в двух шагах от Гайд-парка; в углу мощенного камнем двора было очень неплохое кафе.

- Зайдем освежимся? - предложил Уиллис. Сейчас, когда ему уже не нужно было заниматься неприятным делом, он снова преисполнился чувства товарищества. Взяв Робертсона под руку, он ринулся ко входу в кафе.

- Ты и так достаточно выпил, а здесь в любом случае закрыто, - заметил Робертсон, которому Уиллис был столь же неприятен, сколь он сам был симпатичен Уиллису. К тому же Робертсону предстояло еще немало потрудиться, прежде чем отправиться на квартиру Райена.

- Чертова страна, - буркнул Уиллис. - Даже выпить негде. Бабу не найти. Всем заправляют чудики. Робби, ты знаешь об этом? В министерстве иностранных дел их полно. Сплошь католики и чудики. На Би-би-си то же самое. Ты вот знаешь, что на телевидение не попадешь, если не говоришь как чудик или ходишь без четок? Честное слово, Робби. Вся страна просто кишит чудиками и католиками.

Робертсон махнул рукой вывернувшему из-за угла такси. Уиллис вцепился ему в плечо.

- Мы им покажем, что к чему, а, Робби? Покажем этим сукиным детям?

Робертсон стряхнул с себя майора, влез в такси.

- Извини, Томми, я еду в другую сторону, не могу подвезти тебя.

Такси отъехало. Уиллис остался стоять на тротуаре, маленький, приземистый, похожий на растолстевший почтовый ящик с вытянутой рукой. Всем своим существом он протестовал: его дружбу отвергли. И выпить негде. У него мелькнула мысль вернуться к Брайсу. Пусть эта сволочь коротышка даст ему освежиться. Да и шлюшка может вернуться. Вот красотка! Подмигнула, когда открывала дверь. Похоже, ей нужен настоящий мужчина, а не этот размазня.