Жестокое убийство разочарованного англичанина

Такси мчалось на север, затем повернуло на восток – мимо Блумсбери, и все это время он смотрел в заднее стекло. Похоже, хвоста нет. Такси проехало километра полтора, и Шон велел шоферу повернуть обратно, к Холборну и Грейз-инн-роуд. Машина остановилась в ста метрах от дома Евы, он вылез, оставив портфель на заднем сиденье и сказав Еве, что сейчас расплатится, долго делал вид, что ищет мелочь.

Затем дал таксисту страничку из записной книжки, два фунта бумажками и немного серебра. Серебро он вытащил, чтобы напустить туману в глаза Еве и возможным наблюдателям.

– Сейчас не тратьте времени на расшифровку, – сказал он. – Тут стоит адрес, по которому надо отвезти портфель, что я оставил на заднем сиденье. Молчите, отвечать мне необязательно.

Таксист кивнул, деньги и записка исчезли в его кармане. Шон попрощался и пошел по тротуару вслед за Евой. Она свернула в узкий переулок, застроенный безликими, жалкими домами. Здесь живут женщины, которые ухаживают за больными, и респектабельные конторские служащие. Шон оглянулся: заметили они, что у него уже нет в руке портфеля? Если, конечно, за ними кто-то следит. Во рту у него пересохло, словно он долго шел без отдыха. В переулке мужчина мыл свой «форд» модели «Кортина». Маленькая девочка пыталась ему помочь.

Ева вошла в один из домов, остановилась в холле, ожидая его.

– Я живу на последнем этаже. К сожалению, лифта в доме нет.

Идти пришлось на четвертый этаж. Когда она открывала дверь квартиры, Шон прижался к стене. Он был уверен, что в квартире кто-то есть. Когда же там никого не оказалось, Шон почувствовал даже слабость в коленях.

Прихожей не было. Большая комната (одновременно гостиная и спальня), крошечная кухонька, старомодная ванная. Он все осмотрел, даже не пытаясь это скрыть. Ева поставила на огонь чайник.

– Я приготовлю кофе.

Шон оглядел большую комнату: софа, книжный шкаф. На нескольких книгах дарственная надпись: «Еве от ее собрата в изгнании Олафа».

– Он рассказывал мне о Норвегии, – сказала Ева.

Она подала кофе, дотронулась до фотографии в кожаной рамке. Шон не узнал бы в этом человеке того мужчину, которого видел на свадебном снимке в Лиреме. С фотографии Евы на него смотрело смуглое лицо воинствующего интеллектуала. Лицо мученика или гонителя, раздираемого страданиями инквизитора. Такого нелегко любить.

– Где же донесение? – Шон все время прислушивался к посторонним шумам. Подошел к окну, посмотрел на улицу, но из квартиры видны были лишь хилый садик этого дома и его собратья, казавшиеся крошечными по сравнению с домами. Под окном – плоская крыша пристроенной ванны. В доме через два садика женщина раздевается у окна, мужчина в спущенных подтяжках бреется. Откуда-то из открытого окна доносятся звуки поп-музыки. Музыка стихла, послышался голос:

– Эта песня перескочила на второе место прямо с восемнадцатого. И теперь одиннадцатую неделю стоит на первом месте в списке самых популярных песен. Группа «Они», песня «Блеск и цирк» – да, да, фанаты, заряжайтесь настоящим: «Они», «Они», «Они»!

Визжала и стонала, штурмуя оконные стекла, песня «Блеск и цирк». Брившийся мужчина бритвой отбивал ритм. Шон отошел от окна. По какой-то странной причине он вспомнил пару из кафе – ее лицо уставшей матери, она жалела своего спутника. Боготворит ли она эту группу – «Они»? Интересно, я что, спасаю ее от Обри Вайнинга? – подумал он. От «Фонда треста» и майора Уиллиса? От Рэнделла? Странно получается. Как бы все это объяснил майор Кортни?

– Где же донесение? – повторил он, не веря, что оно вообще существует.

Она взяла с книжной полки «Njalssaga»[17] и подала Шону. Он открыл книгу, полистал ее. Никаких вкладышей нет. Кое-где несколько мест подчеркнуто, иногда на полях – пометки от руки. Такие книги обычно встречаются у университетских преподавателей или студентов. Шон попытался прочесть заметки на полях, но они были на норвежском, как и сама книга.

– Он писал по-норвежски, – объяснила Ева.

– Это и есть донесение?

Ева пожала плечами.

– Оно зашифровано. Олаф делал в книге пометки, когда узнавал что-то новое и сопоставлял факты. Если, конечно, это были факты.

Ева подошла к окну, замерла, уставясь вниз. Возможно, она слушала то, что пели «Они». У нее слишком широкие плечи и бедра, слишком толстые ноги. Через несколько лет, подумал Шон, она располнеет. Как будто это могло подчеркнуть то, что она любила немолодого поэта-неудачника. Рассказывает ли она ему правду?

– Если вы мне не верите… – сказала она не оборачиваясь. – Это ведь не вернет Олафа, верите вы мне или нет. Делайте с книгой, что хотите.

– А что за донесение нашли они?

– Олаф составил его в форме длинного отчета норвежскому телевидению, который лежал на столе вместе с бумагами… в ожидании, пока он узнает нужный адрес. Они там и нашли донесение… На другой день.

– Майор Кортни указал номер телефона в колонке объявлений газеты «Таймс». Почему вы не позвонили?

Она продолжала стоять к нему спиной.

– В колонке объявлений?

– Вам было страшно?