Жестокость и воля

Короче говоря, сижу, курю. Слышу на лестнице шаги, потом затихли. Я сначала не понял, что это такое. Думал, может, кто ошибся. Нет, дверь скрипнула. Я окликнул, а в ответ тишина. Потом слышу, что-то щелкнуло, зашипело и стук от удара в нашей маленькой комнате. Ну там, где у нас всякий хлам лежит. Это еще от прежних хозяев осталось. Потом топот, значит, раздался. Убежали гости, а из маленькой комнаты дымом тянет.

— Подожгли, значит…

— Я пока костыли свои подобрал, там уже бумага загорелась. Пожарник из меня, конечно, никакой. И с водой у нас в подвале, как ты сам понимаешь, напряженка… В общем, спасибо соседям, помогли выбраться. Под руки, можно сказать, вытащили. А подпорки мои там остались. Пожарники тоже молодцы, быстро приехали.

— Отчего же пожар начался?

— Сигнальная шашка. Помнишь такие?

— Конечно, помню… Но откуда у алкашей такая штуковина? Не на улице же они ее подобрали?

Они взглянули друг другу в глаза, понимая все без слов.

— Значит, они еще не угомонились. Слушай, Василий, я никак не могу понять, где ты им дорогу перебежал? Денег у тебя нет, никаких дел ты не проворачиваешь, городское начальство милостями тебя не осыпает, сидишь в подвале, как крот.

— Матвею люди нужны. Он говорит, будто я на себя одеяло перетягиваю.

— Сколько у тебя людей в «Саланге»?

— Десятка два.

— А у Матвея?

— Столько же.

— Ну и чего ему не хватает? Ему батальон нужен или бригада?

— Бригаду-то он уже сколотил и дела начал проворачивать.

— Какие? Фальшивыми удостоверениями участников афганской войны торгует? Так на этом много денег не выручишь.

— Точно я тебе, конечно, не скажу, Костя, но что-то Матвей с азербайджанцами крутит.

— Какими азербайджанцами? Теми, что на рынке?

— И с теми, и с другими. Мои парни говорили, что Матвей часто с ними встречается.

Константин вынул сигарету, закурил. Что-то не складывалось у него в голове. Какие общие дела у ветерана-афганца могут быть с пиковыми?

И фонд — не бригада «синих», которые обкладывают данью торговцев на рынке. Возможно, азербайджанцы хотят нанять крепких, тренированных, много раз ходивших под пулями парней для защиты от

Чернявого и его «торпед»? Да, темны дела твои, Господи…

— Я тебе деньги принес, — Константин похлопал ладонью по крышке «дипломата», лежавшего у него на коленях. — Двадцать пять штук, как ты и просил.

— Спасибо, Костя, — грустно улыбнулся Трубачев, — пока оставь у себя.

— Почему?

— Чтоб беду не накликать. Мне сейчас не до этого. Надо разгребать дерьмо в подвале, восстанавливать документы. Сегодня возьму, а когда отдам?

— Забудь, — сказал Константин, передавая «дипломат» Василию. — Когда сможешь, тогда и отдашь.

— При такой жизни…

— Жизнь — это машина, а деньги — смазка, чтобы шестеренки быстрее вертелись.

Константин встал со скамейки, демонстративно сунув руки в карманы брюк.

— Мне пора, да и парни твои подгребают. А с делами твоими попробуем разобраться.

* * *

После утреннего происшествия Константин решил во что бы то ни стало встретиться с Матвеем и настроился на жесткий мужской разговор.

Вечером Константин остановил машину возле здания профтехучилища номер четыре. Среди шедевров отечественной архитектуры этот двухэтажный кирпичный дом, выстроенный в форме буквы Г, явно не значился.

К тому же сейчас, во время каникул, здесь шел ремонт. Асфальт во дворе был разбит, перед крыльцом простиралась огромная яма, через которую кто-то перекинул две доски.

Когда Константин переходил через этот хлипкий мостик, доски угрожающе прогнулись.

В пустом вестибюле одиноко бродил пожилой вахтер в потертой фуражке с зеленым околышем.

— Здорово, дед, — сказал Константин. — Где тут у вас спортзал?

Вахтер смерил подозрительным взглядом широкоплечего, по-щегольски одетого молодого мужчину и, в свою очередь, поинтересовался:

— А что вам надо?

— Потренироваться хочу, — подмигнул ему Панфилов. — А то вот сидишь целый день в исполкомовском кабинете, ни рук, ни ног к вечеру не чувствуешь.

Вахтер мгновенно преобразился. На его покрытом мелкой сеткой морщин лице появилось угодливое выражение, и он быстро сдернул с головы фуражку.

— Так вы из исполкома, значить? Что же вы сразу не сказали, товарищ?..

— Петров.

— Так, товарищ Петров, спортзал у нас прямо по коридору и направо. В том крыле.

Константин шагал по гулкому пустому коридору, чувствуя, как спину ему жжет подобострастный взгляд. А вот и спортивный зал.

Через открытую дверь доносились низкие гортанные выкрики, стук босых ног по дощатому полу и звуки ударов. У двери на низкой скамеечке, вытянув ноги, сидел одетый в застиранное кимоно парень. Он явно скучал и, завидев гостя, тут же вскочил на ноги.

Парнишка с коротко стриженными волосами и очень напряженным лицом выглядел совсем молодым, лет восемнадцати-двадцати.

Широко расставив босые ноги и демонстрируя через распахнутое кимоно неплохую грудную мускулатуру, парнишка преградил Константину путь.

— Че надо? — вызывающе спросил он.

— Матвей здесь? — спокойно спросил Панфилов, остановившись перед входом в спортзал.

— Не знаю такого.

«На грубость нарывается», — подумал Константин.