Жестокость любви

Руперт удобно расположился в кресле, уже несколько минут выслушивая Пандору, которая нервно мерила шагами голубую гостиную, повторяя одно и то же в разных вариациях с тех пор, как Энтони Джессоп принял весьма мудрое решение поспешно удалиться, собрав свои бумаги.

Она уже так долго спускала пар, что Руперт наконец-то счел возможным внести свой вклад в предполагаемый диалог.

— Как бы ты ни была прекрасна в гневе, не пора ли остановиться и перевести дыхание?

— …такого я даже от тебя не ожидала… — Она осеклась. Видимо, его слова проникли сквозь завесу злости, фиалковые глаза широко распахнулись, и она застыла прямо перед ним. — Что ты сказал? — Она ушам своим не верила.

— Ты начала повторяться, солнышко, — пожал он плечами.

— Конечно, начала.

— А теперь ты начала повторять мои предложения.

— О-о-о, есть ли на свете второй такой несносный джентльмен? — На ее щеках вспыхнули два алых пятна. Похоже, на этот раз она все же топнет ножкой.

— Но ты ведь на самом деле так не думаешь, — заявил он.

Пандора сделала резкий вдох.

— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что я могу не хотеть снова выходить замуж?

— Полагаю, события прошлой ночи определили наш выбор. Если только слухи верны… — он насмешливо приподнял бровь, — и у тебя в привычке ночевать в чужих домах и спальнях и заниматься любовью с представителями высшего света, за которых ты не собираешься замуж?

Пандора, которая уже открыла было рот, чтобы дать ему очередную отповедь, закрыла его, промолчав. Да как он смеет! Как он может!.. «Глупые вопросы», — в отчаянии призналась себе Пандора. У нее уже был шанс убедиться, что Руперт Стерлинг смеет, может и делает все, что пожелает. Именно так он и поступал с первой минуты их встречи.

Но поехать с утра пораньше за брачной лицензией к епископу, потом отправиться прямиком к викарию церкви Святого Георгия, еще пригласить шокированного Энтони Джессопа на свадьбу — это слишком даже для Руперта Дьявола Стерлинга!

— Как твои ожоги, Пандора?

— Я помазала их сегодня утром мазью твой кухарки, и они практически исчезли, — призналась она. — Не пытайся сменить тему, Руперт, я все еще зла на тебя!

Успокоившись насчет ее ожогов, он счел возможным ответить своей избраннице:

— Я в первый же вечер решил, что брак принесет нам обоим пользу, и с тех пор ничего не изменилось.

— Ты решил? Да ты высокомерный…

— Да, да, ты уже говорила, — устало отмахнулся Руперт. — Я конечно же предпочел бы обсудить это дело с тобой до отъезда, но ты так мирно спала, когда я заглянул в спальню, а после такой… полной волнений ночи я подумал, что тебя не стоит будить.

Пожар в доме действительно заставил ее поволноваться. Время, проведенное наедине с Рупертом в его спальне, взволновало ее вдвойне, но в другом смысле. По этой причине Пандора долго не могла уснуть после его ухода, отчего и проспала так долго.

Она никогда не мечтала… не понимала…

— Я уверен, ты согласишься со мной, что после вчерашней близости наш брак можно считать свершившимся фактом.

— Я не согласна. — Пандора нахмурилась. — Мы, конечно, поддались эмоциям вчера ночью, но это не значит, что я приняла твое предложение.

— Нет?

— Нет!

Он приподнял брови.

— Тогда объясни, почему это случилось?

Пандора кашлянула, прочищая горло.

— Может, потому, что ты умелый любовник?

— А ты отзывчива.

— Что в общем-то неудивительно, учитывая годы, проведенные… я прошу прощения? — Она пораженно уставилась на него, в глазах загорелось понимание.

Руперт направился к ней, и она заметно дернулась при его приближении. Он резко остановился в нескольких футах от нее.

— Это была не критика, Пандора, — искренне сказал он.

— Нет? — моргнула она.

Он медленно покачал головой.

— Напротив, я считаю себя самым счастливым из мужчин, поскольку Господь даровал мне жену столь же страстную, как и я сам.

Она судорожно сглотнула.

— Я пока не твоя жена.

— Это дело нескольких часов, — махнул он рукой.

Пандора подозрительно уставилась на него.

— Ты действительно думаешь, что брак со мной — это то, что тебе нужно?

— Да.

«И больше ничего, — подумала Пандора, — только это короткое „да“».

— Ты не забыл, что некая личность по неизвестным причинам явно желает мне зла? Не стоит сбрасывать со счетов и мою репутацию.

— Я ничего не забыл, Пандора, — мрачно заверил он. — В первую очередь в Страттон-Хаус ты будешь в большей безопасности, чем здесь или где-нибудь в деревенской глуши. Во-вторых, твоя репутация, как ты сама выразилась, — это всего лишь слухи и домыслы. Я искренне надеюсь, что в один прекрасный день ты доверишься мне и расскажешь правду.

Подозрение в глазах стало еще заметнее.

— И что заставляет тебя думать, будто в обществе обо мне говорят неправду?

Возможно, то, что он неплохо узнал Пандору за эти несколько дней. Достаточно, чтобы понять, что она не эгоистичная изменница, какой ее представляют. У нее доброе чистое сердце, и это проявляется и в ее дружбе с Софией Роудандз и Женевьевой Форстер, и в том, кого она наняла себе в прислуги, и даже в отношении к нему.

Нет, если она и повинна в неверности, то, по твердому убеждению Руперта, до этого ее довел муженек.