Жезл маршала. Василевский

   — Струхнул, что снимут с должности, вот и даёт обещания, усмехнулся Берия. — Я бы, Иосиф, убрал его подальше от фронта. У меня такие «герои» на Колыме бьют кирками мёрзлую землю.

   — Что прикажете мне делать? — Василевский встал из-за стола.

   — Возвращайтесь на фронт. Я доволен вашими объяснениями.

Пока лётчик прогревал двигатель, Василевский зашёл к дежурному по аэродрому и позвонил домой. Ему ответил сын.

   — Привет, Игорёк!

   — Это ты, папка? — Голос тонкий, нежный и такой родной. У Александра Михайловича защемило в груди.

   — Мама дома? Дай ей трубку. — Он перевёл дыхание. — Катюша, добрый день!

   — Где ты, Саша, в Наркомате?

   — На аэродроме.

   — Может, заедешь хотя бы на часок? От этого твои фронтовые дела не пострадают.

   — Катенька, не могу... Ты уж не серчай, ещё пара недель, и я вернусь.

Катя сказала, что к ним приходил нарком ВМФ адмирал Кузнецов. Николай Герасимович вернулся из Новороссийска и хотел кое о чём с ним поговорить.

   — Нам он принёс мандарины, — щебетала она. — Игорёк у и летает их за обе щеки...

   — Пока, Катюша, — прервал её Александр Михайлович. Мне пора в самолёт. Поцелуй за меня Игорька. Да, а Юра но даёт о себе знать?

   — Пока нет.

   — Жаль! — Василевский перевёл дыхание. — Я переживаю за него. Он принял военную присягу и теперь учится на авиационного механика. Собирался уехать в город Миасс, но уехал ли?

   — Саша, я попытаюсь узнать...

Утром 19 ноября в день начала операции Василевский прибыл в Серафимович. Над городом стоял белёсый туман, казалось, что кто-то могучий и сильный набросил на дома и улицы огромное марлевое покрывало. Когда Александр Михайлович вышел из самолёта, пошёл густой мокрый снег. Невольно подумал: «Плохая погода, и авиация не сможет наносить по врагу бомбовые удары». У самолёта его встретил майор из штаба фронта.

   — Ватутин у себя?

   — Никак нет, товарищ генерал-полковник, он в 21-й армии генерала Чистякова.

Василевский взглянул на часы — семь утра, через полчаса заговорят наши орудия.

   — Вот что, майор, я поеду в 5-ю танковую армию генерала Романенко. Если комфронта вам позвонит, скажите, где я...

Как и намечала Ставка, в семь часов тридцать минут войска Юго-Западного фронта начали наступление. Огненно-свинцовый вихрь закрутился над полями и станицами. Нервы у Василевского напряглись, как тетива лука. Как станут развиваться события? Оправдаются ли их с Жуковым расчёты? Он оторвался от карты, хотел было перекурить, но тут стали поступать доклады с передовой. Танки генерала Романенко с ходу прорвали оборону 3-й румынской армии и успешно продвигались вперёд. 21-я армия генерала Чистякова с плацдарма у Клетской также опрокинула позиции главной полосы обороны врага... Василевский заметил, что Ватутин чем-то огорчён.

   — Николай Фёдорович, чего ты переживаешь? Твой Проша навязал немцам свою тактику боя, так что у него в руках ключ к победе.

   — Начал он хорошо, но как дальше пойдёт дело? — небрежно ответил Ватутин. У него отчего-то пересохло во рту. Подошёл к столу, на краю которого стоял чайник, налил стакан уже остывшего чая и залпом выпил. Напряжение немного спало, но и волнение не прошло. — И всё же Проша меня беспокоит. По времени его танки должны преодолеть расстояние до трёх километров, а они ещё на полпути. — Он включил связь и заговорил с командармом: — Проша, нажимай, дружище, иначе немец оттянет свои силы! Как понял, приём!

   — Бьём по фашистам прямой наводкой, — глухо отозвался Романенко. — Они, гады, бросают в бой свежие силы, вот и приходится сбавлять ход, чтобы перенацелить танкистов...

   — Подскажи командарму, чтобы клиньями охватывал вражескую оборону, — глядя на карту, посоветовал Ватутину Василевский. — Тогда с центра им придётся оттянуть свои силы и брешь в обороне появится.

Ватутин мигом приказал командарму:

   — Проша, выбрасывай клинья, а в центре обороны врага тапки свои попридержи, понял?..

Прошло какое-то время, и генерал Романенко донёс:

   — Ведём тяжёлый бой с танками врага, их тут уйма!

   — Завяз Романенко, он ещё не прорвал тактическую оборону немцев.

   — Николай Фёдорович, у тебя в резерве есть два танковых корпуса — 1-й генерала Будкова и 26-й генерала Родина. Вводи их в сражение, и делу конец!

   — Я намечал бросить их в прорыв, — признался Ватутин. Он вызвал на связь генерала Родина: — Алексей Григорьевич, ты меня слышишь? Да, да, это я, командующий. Начинай, голубчик, да поживее!

   — Приказ ясен, действую! — весело отозвался Родин.

Такое же распоряжение Ватутин отдал генералу Будкову. Потом переключил связь на командарма 21-й Чистякова:

   — Что у тебя, Иван Михайлович?

   — Бьём фрицев, товарищ командующий, — ответил генерал. Танки моего соседа Кравченко продвинулись на пятнадцать километров. Немцы драпают, я едва успеваю за ними...

На связь вышел командующий Донским фронтом генерал Рокоссовский.

   — Что у тебя, Костя?

   — Тут рядом стоит генерал Руденко, он переживает, что самолёты не могут бить врага в полную силу — туман, снег и прочно непогодные явления...

   — Что ты мне плетёшь про туман и снег? — сердито прокричал и трубку Василевский. — Скажи, вражескую оборону фронт прорвал?