Жезл маршала. Василевский

   — Захарыч, может, поставить на вахту ещё и краснофлотца Галкина?

   — Он температурит, видать, грипп, а может, ещё что, — ответил мичман. И как бы невзначай обронил, что зря он отпустил на берег Саврасова, акустик он опытный и очень помог бы.

   — Захарыч, не серчай, — просто сказал Кальвин. — Я и мысли не допускал, что он опоздает на корабль. А он, чёртов художник, подвёл меня!..

Вахтенный радист доложил, что на его имя с берега передали телеграмму. Кальвин попросил зачитать её по телефону, но радист возразил:

   — Я хотел бы лично доставить вам её на мостик.

   — Что, разучился читать? — усмехнулся Кальвин, хотя в груди отчего-то похолодело. — Ладно, неси...

Листок из рук краснофлотца он взял осторожно, словно боялся уронить. Прочёл — и сердце защемило. Смотрел на листок, а он двоился, ком подступил к горлу. Вышел из рубки на воздух. Небо слезилось. Серо-зелёные волны глухо били в борт корабля, ветер бросал брызги в лицо, тяжёлые солёные капли щипали глаза, но Кальвин этого не чувствовал. Он смотрел на море, а видел перед собой мать и будто наяву слышал её тихий голос: «Сынок, не могу приехать к тебе в гости на вьюжный Север, потому как сердечко шалит. И до слёз больно мне, что не доведётся подержать на руках своего внучка Павлика. Ты уж не серчай. Летом сам приедешь с сыном, уж тогда-то я нарадуюсь внучком». Азар горько вздохнул: «Жаль тебя, мама, видно, не судьба нам с тобой свидеться». Он спрятал телеграмму в карман кителя, запросил пост акустиков:

   — Что там у вас?

Услышав в ответ, что горизонт чист и целей нет, Кальвин попросил мичмана поскорее установить контакт с лодкой.

   — Понимаешь, Захарыч, меня ждут на берегу... Да нет, не жена и не брат. Надо мне ехать в родные края. Понял, да?..

Ветер немного стих. Море шевелилось как живое, переливалось волнами загадочно и сумрачно, а когда из-за туч выглядывало солнце, оно серебрилось. Но моряки знали, что нередко море обманчиво, поэтому все, кто участвовал в поиске подводного противника, были напряжены до предела. «Только бы не ушла субмарина в шхеры, там её не достать», — тревожился Кальвин. И вдруг резко, как выстрел, прозвучал голос мичмана:

   — Слышу шум винтов подводной лодки! Пеленг десять!..

«Ну вот, Азар, тебе выпал ещё один шанс», — сказал себе Кальвин. Он нагнулся к переговорной трубе и спросил мичмана:

   — Захарыч, ты не напутал?

   — Ошибочки как таковой товарищ командир, не имеется! — зычно отозвался Романов.

Взглянув на карту, на которой штурман вёл прокладку курса вражеской лодки по данным акустика, Кальвин понял: у мыса она повернула вправо. Там, у камней, есть впадина, возможно, лодка решила форсировать её и уйти узкостью? Только не это! Азар приказал увеличить ход до полного. Едва корабль зарылся носом в бурлящую пенистую воду, как мичман громко доложил:

   — Есть контакт, товарищ командир!..

Кальвин лёг на боевой курс и отдал приказ:

   — Атака подводной лодки!..

Краснофлотцы стали сноровисто сбрасывать с кормы корабля глубинные бомбы, они глухо взрывались, поднимая кверху столбы воды.

   — Справа плавающий предмет! — прокричал вахтенный сигнальщик.

Корабль развернулся и подошёл ближе к незнакомому предмету. На воде качались два пробковых матраса, а чуть дальше от них чернело большое масляное пятно.

   — Капут субмарине! — воскликнул Кальвин. — Долго же она, стерва, нас водила за нос, но мы всё же накрыли её!

Он вошёл в рубку и на листке бумаги написал донесение командующему флотом: «В 14.25 уничтожил немецкую подводную лодку южнее мыса Сеть-Наволок. Жду ваших указаний. Кальвин».

   — Срочно передать в штаб флота! — приказал Азар радисту, вызвав его на ходовой мостик.

Ответ из штаба флота пришёл быстро, чего Кальвин никак не ожидал.

«Командиру «Жгучего». Возвращайтесь в базу. Комфлот».

Азар вышел из рубки. Справа показался скалистый берег. Угрюмые сопки родными сёстрами стояли в ряд и отвесно, как застывшие богатыри. А далеко за сопками — бухта, где базировались корабли. Ещё полчаса ходу, и «Жгучий» встанет у своего причала. Теперь Кальвина мучила совесть: перед выходом в море он не доложил комбригу о том, что с берега не вернулся краснофлотец Саврасов.

«Жгучий» наконец ошвартовался, и на причал подали сходню. По ней на корабль поднялся Саврасов. Он подошёл к командиру и, приложив руку к головному убору, доложил:

   — Товарищ капитан второго ранга, краснофлотец прибыл с берега с опозданием... — Голос у него дрогнул, поломался, он тихо добавил: — Подвёл вас, Азар Петрович...

   — Почему опоздал? — хмуро спросил Кальвин.

Саврасов сделал рукой неопределённый жест, но тут же заговорил:

   — Вике билет доставал... Пришлось идти к военному коменданту... Словом, пока это решал, время ушло. — И, посмотрев в лицо Кальвину, произнёс: — Я готов нести наказание... Ну, а как в море, акустики не подвели? — вдруг спросил он.