Жезл маршала. Василевский

   — Жаль, что мы потеряли полководца, — глухо проговорил он. — Но у военных людей каждый шаг на фронте — риск. Теперь вот вы командующий 3-м Белорусским фронтом, и вам тоже придётся рисковать. Что поделаешь!.. Что меня волнует? — продолжал Сталин. — Фронт недостаточно упорен в боях против хейльсбергской группировки врага. Эту слабину надо выбрать!

Что-то не ладится у командующего 1-м Прибалтийским фронтом генерала Баграмяна. Не распыляем ли мы там свои силы? Не лучше ли действовать одним, но сильным кулаком?

   — Я подумаю, Иосиф Виссарионович...

   — Вот-вот, подумайте, посоветуйтесь с людьми, — подхватил Верховный. — Посмотрите на месте, как усилить наши удары по противнику... Для нас сейчас главное — Берлинское направление. Жукову там ох как нелегко! И Ставка должна ему помочь. Или вы ревнуете Жукова? — Глаза вождя не смеялись, в них, однако, не было и тени упрёка.

   — Ни ревности, ни зависти к Георгию Константиновичу у меня, товарищ Сталин, нет и быть не может! — натужно произнёс Александр Михайлович. — Мы дружим с ним на равных, как говорят в народе, слёзы вместе, смех пополам. Жуков — смелый, решительный, а это мне по душе.

   — Мне пришли на ум слова Льва Толстого о том, что трусливый друг страшнее врага, ибо врага опасаешься, а на друга надеешься, — сказал Сталин.

Казалось, всё ясно, и Василевский шагнул к двери, но Верховный задержал его.

   — У Поскрёбышева два пакета для вас, — загадочно сообщил он.

Василевский взял их у Поскрёбышева и вскрыл. В первом пакете был приказ Ставки, в котором говорилось, что в связи со смертью генерала армии Черняховского, последовавшей от тяжёлого ранения, командующим войсками 3-го Белорусского фронта назначается маршал Василевский. В командование фронтом ему предписывалось вступить не позже 21 февраля. До его прибытия на фронт исполнение обязанностей командующего войсками возлагалось на начальника штаба фронта генерал-полковника Покровского, которого Александр Михайлович прекрасно знал. Во втором пакете было постановление Государственного Комитета Обороны об учреждении состава Ставки Верховного Главнокомандования Вооружённых Сил, где в числе других была фамилия заместителя наркома обороны маршала Василевского.

Домой Александр Михайлович пришёл поздно и, войдя в квартиру, сказал жене:

   — Можешь меня поздравить, Катюша. — Глаза у него засияли. — Меня назначили командующим фронтом! И ещё я стал членом Ставки!

   — Ты идёшь на место погибшего Ивана Даниловича?

   — Что поделаешь. — Он развёл руками. — Война — штука коварная...

   — Когда улетаешь на фронт? — спросила жена.

   — Рано утром. А что?

   — Тебе звонил Оскар. Ты ему зачем-то нужен.

После ужина Катя стала готовить ему в дорогу саквояж, а он позвонил Кальвину.

   — Саша, это правда, что генерала Черняховского сразил осколок? — спросил Кальвин.

   — Да. Я только что вернулся от Верховного. Ставка назначила меня командующим 3-м Белорусским фронтом. Я улетаю в штаб фронта на рассвете.

   — Возьми меня, а? — взмолился Оскар. — Шеф поручил мне срочно дать статью о Черняховском. Срок — три дня, командировочная у меня в руках. Так как?

   — Приходи на аэродром на старое место.

   — Спасибо, Саша! Что бы я делал без тебя?..

«Дуглас» пробил чёрные облака, и в иллюминатор Василевский увидел тёмно-голубое небо. Звёзды на нём горели ярко, словно их недавно зажгли.

   — Романтика! — воскликнул Оскар. — Когда-нибудь и туда доберутся люди. А земли не видно, всё заволокли тучи. А ты чего задумался, полководец?

   — О Черняховском. Сталин тяжело воспринял его смерть. Когда говорил о нём, голос у него заметно дрожал.

   — Ты смешишь меня! — усмехнулся Оскар. — Зато голос не дрожал у вождя, когда в июле сорок первого расстреливали командующего Западным фронтом генерала армии Павлова!

   — Перестань! — грубо одёрнул его Василевский. — Не здесь же об этом говорить.

   — Ты просто чего-то боишься, — бросил упрёк Оскар и отвёл глаза в сторону.

   — Я боюсь? — вспыхнул Александр Михайлович. — А кто тебе первый сказал об этом?

   — Ты.

   — Но если бы я был трусом, ты бы ничего от меня не узнал.

   — Прости, Саша... — буркнул Оскар, не глядя ему в лицо. — Тебе я за многое благодарен.

Самолёт повалился набок, делая разворот, и Василевский чуть не свалился с кресла. Лётчик громко доложил:

   — Товарищ маршал, идём на посадку!

«Дуглас» мягко коснулся земли, пробежал немного и замер. Едва они вышли из самолёта, как к ним подошли начальник штаба фронта генерал Покровский и член военного совета генерал Макаров.

   — Снова прибыл к вам, но теперь уже командующим фронтом! — сказал Василевский. — Как вы тут поживаете?

   — Всё шло хорошо, товарищ маршал, и вдруг гибель Ивана Даниловича, — глухо ответил Покровский. — Мы были все в шоке. Тяжёлая для нас утрата.

   — И для товарища Сталина тоже, — грустно произнёс Василевский. Он кивнул на полковника Кальвина: — Это мой друг из «Красной Звезды», он будет писать о Черняховском, так что окажи ему, Василий Емельянович, помощь в сборе материала.

   — Хорошо, товарищ командующий, — отозвался генерал Макаров.