Жезл маршала. Василевский

Нарком Тимошенко чувствовал себя двояко. С одной стороны, ему хотелось высказать свою точку зрения, которая не во всём совпадает с мнением вождя, с другой — почему он должен дискутировать с вождём, если члены Политбюро во всём его поддерживают? Принимать на себя удар он не желал.

   — Вы хотите что-то сказать? — нарушил его раздумья Сталин.

   — Да, если можно... — Тимошенко положил свой доклад в папку. — Вы спросили, зачем я всё вам докладывал? Отвечу. Есть вопросы, решение которых не в моей компетенции. Один из них — переброска по железной дороге войск к местам их дислокации. У нас вечные споры с Наркоматом путей сообщения, а с товарищем Кагановичем не так просто договориться. Как-то по просьбе начальника Генштаба я звонил ему по этому вопросу, но он ответил: мол, идите к товарищу Сталину, он наш бог и царь. Я не утрирую, это — факт!

Сталин выслушал Тимошенко, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

   — Хорошо, я разберусь с товарищем Кагановичем, — сухо заверил он наркома. — На будущее: если возникнут подобные трудности, звоните мне. Защита советского государства от посягательств агрессора — святое дело каждого, какой бы пост он ни занимал, и кто этим пренебрегает, будет сурово наказан. — Он обвёл взглядом сидевших за столом и только сейчас заметил, что среди них нет Лаврентия Берия. Тут же вызвал Поскрёбышева.

   — Где Берия, почему он не прибыл на заседание? — сухо спросил вождь. — Выясните, в чём дело. — И уже обратился ко всем: — Если нет вопросов, вы свободны. Товарища Василевского прошу остаться...

Мимо Александра Михайловича прошёл Молотов и загадочно улыбнулся. Сталин между тем убирал со стола разные бумаги и, казалось, не обращал на него никакого внимания.

В кабинет вошёл Берия. Кивком головы он поздоровался с Василевским.

   — Почему ты не был на заседании? — строго спросил Сталин.

   — Не смог я, Коба... — тихо обронил Берия и посмотрел в сторону Василевского, давая понять вождю, что не может говорить при нём. Но тот ещё строже повторил свой вопрос. Берия разжал губы:

   — Вёл тяжёлый допрос на Лубянке того типа, о котором вы говорили.

   — Ты что, следователь? — едва не выругался вождь.

   — Поневоле приходится, арестованных много, а опытных следователей не хватает...

Василевскому неудобно было слышать это, и он встал.

   — Разрешите мне идти?

Но Сталин никак не отреагировал на его просьбу. А Берия подошёл к нему совсем близко и назвал фамилию арестованного «типа», но Василевский её не разобрал, зато услышал, как Сталин сказал:

— Долго же ты с этой контрой возишься! Либералом ты стал, Лаврентий!.. Ладно, иди. Я занят.

Берия постоял, постоял, потом повернулся и вышел.

   — У меня вопрос к вам, товарищ Василевский. — Сталин сел в мягкое кресло. — Кто такой полковник Кальвин?

Неспроста завёл этот разговор Сталин, и Василевский насторожился.

   — Друг детства, — сдержанно ответил он. — Выросли с ним в одном селе, учились в одной школе, воевали в Гражданскую в одном полку. В двадцатом в бою с белогвардейцами на Западном фронте он спас мне жизнь...

   — Острое перо у вашего друга, — усмехнулся в усы Сталин. — Написал о Ворошилове так, что у меня защемило на душе. Оказывается, у Ворошилова нет недостатков, он чист, как лист бумаги! Но это же не так! Надо готовить Красную Армию к войне, а он всё ещё лихо размахивает шашкой, считает, что кавалерия по-прежнему гроза для врагов. Ему подпевает маршал Семён Будённый. — Сталин взял со стола трубку и закурил. — Ваш друг не избежал ошибок в оценке деятельности наркома обороны.

   — Я бы и сам не стал его критиковать, — признался Василевский.

   — Почему? — Сталин хмуро зыркнул на него.

   — Ворошилов — член Политбюро, а я кто? Работник Генштаба, и только.

   — Вы заблуждаетесь! — одёрнул его Сталин. — Именно работнику Генштаба и надо поправлять таких горе-вояк, как Ворошилов!..

Вернулся к себе Василевский в раздумьях.

   — Где ты был? — набросился на него Ватутин. — Давно тебя ждут!

   — Товарищ Сталин задержал меня...

   — Понятно, — пробурчал Ватутин. — Мерецков объяснил, как мы будем дорабатывать документ. Тебе — писать основу, я буду вести дело с Наркоматом путей сообщения, а генерал Малинин и его подопечные займутся справочной работой. Ты всё понял?

Трое суток, которые дал им Мерецков для доработки плана, пролетели быстро. Василевский оторвался от бумаг — наконец-то с его плеч свалился тяжёлый груз! И когда в начале октября нарком Тимошенко и начальник Генштаба генерал армии Мерецков вновь были в Кремле, Сталин остался доволен отработанным планом.

   — Теперь сделали так, как надо. — Он зацепил взглядом Тимошенко. — Если Гитлер всё же решится напасть на Советский Союз, его танки появятся не в центре западного направления, а на юго-западе!

Нарком Тимошенко промолчал, хотя мнения вождя не разделял.

Корабль стоял у причала, слегка покачиваясь на воде, его швартовы скрипели, словно рядом кто-то ломал сухой хворост. Скупо грело полярное солнце, вода в бухте, зажатой с трёх сторон причудливой формы скалами, была тёмно-зелёной, как изумруд. Море сияло холодной ослепительной голубизной.