Жезл маршала. Василевский

По возвращении из Берлина на вопрос Мерецкова, как он съездил, Александр Михайлович грустно ответил:

   — Кирилл Афанасьевич, нам надо готовиться к отражению фашистской агрессии — вот что я вынес из поездки в Берлин. А сейчас я готовлю отчёт о поездке на немецкие заводы для Молотова. Через час вручу ему.

Домой он пришёл под вечер. Лифт был занят, и он с трудом поднялся в свою квартиру. Голова кружилась, перед глазами плясали цветные круги, ноги стали будто ватными. И отчего-то гулко колотилось сердце. Вошёл в комнату и, не снимая шинели, повалился на диван.

   — Катенька, у меня жар в груди, — прошептал он. — Вызывай «скорую»...

   — Саша милый, что с тобой? — запричитала Катя. Она приложила ладонь к его лбу. — Боже, ты весь горишь! — Подскочила к телефону и позвонила в поликлинику Генштаба.

Пока раздела его, положила под мышку термометр, приехал врач.

   — Где наш «герой»? — шутливо спросил он хозяйку, едва та открыла ему дверь.

Поверх её головы он увидел в глубине комнаты на диване Василевского. Врач крупным шагом вошёл в комнату, осмотрел генерала, измерил ему пульс, давление. Потом посмотрел на термометр и воскликнул:

   — Батенька, да у вас почти сорок градусов! — И уточнил: — Тридцать девять и девять! — Властно подозвал медсестру: — Скажите ребятам, чтобы тащили сюда носилки, да живее!..

В окно Катя увидела, как «скорая» рванула с места, и мужа повезли в госпиталь.

Всю ночь она не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок, вставала, выглядывала в окно. Тускло, словно через слюду, светила цыганской серьгой луна, холодно мерцали в небе звёзды, и такая грусть её одолела, что она расплакалась.

К десяти утра Катя уже была в госпитале. К мужу, однако, её не пустили. Дежурный врач сказал, что больной ночью дважды терял сознание.

   — Что с ним? — спросила Катя.

   — Крупозное воспаление лёгких. Да-с, крупозное воспаление лёгких! — повторил он.

Катя до боли закусила губы, едва сдерживая слёзы...

Молотов сидел за столом напротив Сталина и неторопливо рассказывал о своей поездке в Берлин. Он заявил, что «нынешний Гитлер ничуть не похож на того Гитлера, который заключал с нами пакт о ненападении». В разговоре он был агрессивным, скользким.

   — Помнишь, в прошлом году мы отдыхали в Сочи и я ловил в море медуз? Он такой же, как те медузы. Пытался втянуть меня в свои авантюристические планы по разделу мира. Я, разумеется, дал ему должный отпор, о чём телеграфировал тебе из Берлина. Нет, Иосиф, фюрер нам не союзник! — жёстко резюмировал Вячеслав Михайлович.

   — Понимаю, — задумчиво произнёс Сталин. — Мы обсудим наши военные задачи на Политбюро. Ты, Вячеслав, сделаешь информацию о своей поездке в Берлин, так что будь готов. Пригласим в Кремль наркома Тимошенко и начальника Генштаба Мерецкова, ведущих конструкторов и директоров военных заводов и поговорим о производстве новейших видов оружия и боевой техники, особенно танков и самолётов.

   — Гитлер в этом деле намного богаче нас, Иосиф, — заметил Молотов. — Это подтвердили и наши военные эксперты, ездившие со мной в Берлин. — Он вынул из папки документ и отдал его вождю. — Это справка о военных самолётах и танках немцев, которую подготовил генерал Василевский. Очень дельные у него предложения. Что и говорить, мыслящий генерал. В этом я убедился ещё в феврале, когда в Москву приезжали финны во главе с премьер-министром Рюти. На переговорах с ними в составе нашей делегации был и генерал Василевский. Позже я, Шапошников и он готовили предложения относительно новых границ, которые потом ты, Иосиф, одобрил. Его вклад в это дело был весом.

   — Я прочту справку и вызову генерала Василевского к себе, — сказал Сталин. — Хочу ближе узнать его.

   — Не получится, Иосиф, он в госпитале.

   — Как — в госпитале?! — воскликнул вождь. — Он только вчера вернулся из Берлина.

   — Ночью его увезла «скорая помощь». У генерала воспаление лёгких. В дороге, наверное, простудился. Когда мы прибыли в Берлин и вышли на перрон, хлынул дождь, и все мы вмиг промокли...

До отъезда в Киев у генерала армии Жукова ещё оставалось время, и он решил увидеться с Василевским. Позвонил ему домой. Трубку взяла Катя.

   — Привет, синеглазка! Это я, Георгий Жуков... Да, я в Москве уже третий день, а сегодня уезжаю... Как мы поживаем? Хорошо! Александра Диевна, правда, скучает по Москве, а так всё в норме. Скажи, Саша твой ещё в госпитале?.. Поеду к нему, понимаешь, кое о чём надо поговорить. А тебе, синеглазка, желаю всего доброго!

   — Спасибо, Георгий, я тут вся изболелась по Саше, теперь дело у него идёт на поправку, и я рада, — отозвалась трубка.

В палату Жукова повела молодая кареглазая медсестра, предварительно облачив его в белый халат. Василевский лежал у окна и читал какую-то книгу.

   — Привет, Саша! — Жуков крепко пожал ему руку, опустился рядом на стул. — Где ты умудрился простудиться?

   — Теперь всё позади. — Александр Михайлович положил книгу на тумбочку и сел на кровать. — Я рад, что ты заскочил ко мне. Тоска тут, понимаешь.

   — Как съездил в Берлин?