Жезл силы

  В восточном крыле Городища, рядом с заброшенной штольней находился тотем владычицы смерти.  Штольня выработала запасы много зим назад. Раньше саты добывали там уголь, последнее время руда заметно обеднела. Туда опасались ходить без нужды, покосившаяся изба, служившая некогда продуктовым складом, утопает в  болотистой низине. Сруб просел, на полу хлябает стоячая вода.  Считалось, что  изваяние Тонгалашки способно сглазить случайного посетителя. Для каждого юноши из рода Волка считалось  молодечеством потрогать рукой безжизненный кусок древесины. Борщ не являлся исключением. С замирающим сердцем, он подкрался к скульптуре, коснулся ладонью шершавой доски. Вопреки ожиданиям, тотем не ожил, чтобы покарать нечестивца. Тогда мальчик впервые осознал истину. Опасность представляют живые существа, одержимые теми же инстинктами, что и он сам. Злобой, голодом, жаждой мщения. Вырубленный в человеческий рост кусок дерева является результатом труда человеческих рук.  Для двенадцатилетнего подростка это были чрезмерно взрослые мысли, но он не умел их анализировать. Стоял перед уродливой фигурой, глядя в запавшие глаза чудовища, в полусотне саженей толпились перепуганные товарищи, а он бесстрастно изучал деревянное изваяние, чувствуя облегчение от канувшего в небытие страха . Тотем представлял собой вытесанную из цельного куска грубой древесины фигуру в человеческий рост. По шесть длинных рук свисают из обрубка,  змеи вместо прядей волос на круглой голове. В таком обличии, по мнению резчика, являлась владычица смерти. Появление Тонгалашки – редкость. Ведуны пророчествовали, якобы приход призрака в Городище свидетельствует о грядущих бедах. Голод, невиданные морозы, болезни. Тонагалашка непременно заберет человека, как шутили молодцы – «смертушка порожняком не ходит»!  Тотем должен был  задобрить призрака. Жертвоприношения Тонгалашке отличались особенной жестокостью. Жертвам снимали кожу с запястий и лодыжек, обливали соленой водой, и в таком виде, орущих от боли и смертельной тоски, привязывали к столбу на ночь. Тех, кто доживал до рассвета, ждала милосердная смерть, им просто отрубали головы. Ратмир пощадил впечатлительного друга, не рассказывая, для какой цели полукровку привязали к столбу. Шестипалый этериец отлично подходил на роль жертвы.

– Лукавишь… – стоял на своем этериец.

– Можешь проверить, Щипач! – с едкой ухмылкой отвечал беглый. – Возвращайся в Городище, иди на поклон к старейшине Всеславу. Скажи ему, так мол и так. Я – беглый полукровка,  сын  гулящей девицы Роксаны. Мой отец –  этериец Ром, казнокрад и доносчик. Я жил в Бране, покуда не начались гонения. Хотел устроиться на судно в услужение к дулебам, но те обманули. Решили продать меня пиратам, после чего я убежал. В Городище меня ждала почетная участь, пасть жертвой. Вернулся на твою милость, старейшина, зови ведунов, пусть чинят надо мной правый суд! Заодно проведаешь Тонгалашку, коли так интересно!

  Горбун побагровел, на толстой шее надулись вены как канаты. Глаза, цвета золота побелели.

– Толмачишь как чужак! Инде шняка воет!

 Ратмир пожалел, о том, что сказал. Задел горбуна за больное. Полукровки – отщепенцы рода. Их отвергают чистокровные этерийцы, презирают саты.  Пираты веспы используют пленных полукровок в качестве рабочего скота. Покупают обманом у дулебов, коренных жителей приморских земель. Выгодно такого раба не продать. Привязывают петли к ногам, и скидывают за борт в море, что бы бродяга собирал ценные водоросли. Водоросли затем сушат, смешивают с солью, получается ценная приправа к пище. Если раб пытается спастись бегством, его забивают баграми до смерти.  Погружаясь в размышления, молодой человек  удивлялся. Почему он испытывает сострадание к чужаку? Сострадание – удел больных, слабых и стариков – так учит кодекс воина.  Откуда в его голове возникают эти  мысли? Он выглядел как коренной житель Руяна – светлые волосы, цвета речного песка,  голубые глаза, высокие скулы. Потомок рода Седого Волка, в день средостения старейшины выбили татуировку на грудь – багровый оскал лесного хищника. Он гордился знаком отличия, но чувствовал себя таким же чужаком, как полукровка.   Веселина любила повторять.

  «Чуешь, бродяга, отчего я тебя восхитила? Ты  на древнего меота похож!»

  « Я – сат, из рода Волка»! – кричал он, умело изображая праведный гнев.

  «Нет!» – девушка хохотала, скаля влажные зубы, а в глубине алого рта дрожал розовый язычок. – «Ты не похож на сата, и сам это знаешь! Меот!»

  «Ты их видела?» – он смеялся вместе с ней, и целовал ее удивительные миндалевидные глаза. Глаза встревоженной лани.

  «Не чуди, малой! Ты брешешь чудно. Старики молвят, так брешут инородцы. Ты – меот, мой раб – меот!»

 Чужой. Поэтому ему легче в компании с отверженными полукровками. Он положил товарищу руку на плечо.

– Не сердись, брат!  Мне тошно, когда напоминают о клейме. Я солгал насчет жертвоприношения. Не такой глупец старейшина Всеслав, чтобы отдавать в жертву коренного островитянина!

 Щипач грустно смотрел поверх головы товарища.