Жидкий пепел

Скорее всего, я буду проигрывать встречу с Дереком у себя в голове перед сном, представляя, что отреагировала бы как обычная студентка, у которой морпех спросил ее имя.

Мои ночные фантазии — о влюбленности в мужчину мечты, который сражает наповал, заполняя мою жизни романтикой — были единственной наградой, которую я позволяла себе, пока придерживалась своего плана. Конечно, всего этого придется подождать. Я не могла позволить себе отвлечься, не тогда, когда была так близка к достижению целей.

Я была слишком занята принятием того, что готовлю себя к будущему, где с радостью откажусь от любви.

Когда я вышла с занятий в тот день, то никак не ожидала увидеть Дерека, ждущего меня на улице под дождем.

— Могу я проводить тебя домой? — спросил он меня, пока капли воды падали с неба.

— Ты ведь понимаешь, что это довольно жутко, правда?

Он улыбнулся и перевел взгляд от моих глаз к земле. Это был уязвимый момент, заставивший замереть мое сердце.

— Я хотел быть романтичным, — признался он, и взгляд его орехового цвета глаз снова встретился с моим.

Кусая нижнюю губу, я изо всех сил пыталась скрыть свое веселье, когда начала идти. Его черные ботинки разбивали лужи на земле, когда он присоединился ко мне.

— Ты скажешь мне свое имя?

— Пенелопа.

— Пенелопа, — повторил он.

В тот момент, когда мое имя сорвалось с его губ, я поняла, что хочу услышать, как он произнесет его снова.

* * *

Женщина, мечтающая быть любимой, опасна для самой себя, потому что она будет видеть любовь там, где ей не место и где ее не существует.

ЧАСТЬ I ДЕЛО ВРЕМЕНИ

Глава 1

Лежа в холодной постели под бельем из египетского хлопка, где-то между своими грезами и адом, я скользнула ногами взад-вперед. Это мой утренний ритуал — держаться изо всех сил за те немногие моменты покоя, предоставленные моим подсознанием. Я могла быть кем угодно в своих мечтах.

Начали вторгаться звуки реальности — играющие на улице дети, щебечущие друг с другом птицы. Повернувшись на бок, я застонала, ощутив боль в голове и скованность в шее. Я старею. Сегодня мой день рождения, и мне теперь официально тридцать — большие три-ноль.

С неохотой разлепив глаза, я посмотрела на будильник на тумбочке Дерека. Уже было почти девять тридцать, но это мало что для меня значило. Мне было некуда идти, некого видеть. Вопреки здравому смыслу, я шире открыла глаза и медленно села, оглядывая комнату, чтобы понять, вспомнил ли Дерек. Может, он оставил записку или цветы.

Ничего.

Я крепко стиснула зубы и упала обратно на подушку, уставившись на крутящийся надо мной деревянный потолочный вентилятор. Я ощутила знакомый укол печали и сожаления, ползущий из моего нутра. Чтобы заглушить боль, я впилась зубами в нижнюю губу, пытаясь побороть свою естественную реакцию. Я твердила себе, что успокоюсь, и со временем все пройдет.

«Но это твой день рождения», — напомнил дьявол в моей голове.

Так что, прежде, чем я его проигнорировала, позволив себе вновь ощутить стыд и вину, я встала с постели и отправилась в ванную, где меня дожидался оранжевый пузырек «Ксанакса». (Примеч. «Ксанакс» — транквилизатор с противосудорожным, седативным и снотворным действием).

Я была с похмелья, но в этом не было ничего нового. Постоянная головная боль и дискомфорт в животе были нормой, как и ожидалось. Когда стакан наполнился водой, я посмотрела в зеркало на свои воспаленные зеленые глаза. Было время, когда я смотрела в них с гордостью, а в ответ они были полны надежд и обещаний. Теперь же, все, что я в них видела, было тусклыми омутами разочарования.