Жидкости

Но система кондиционирования воздуха в самолете не только регулирует температуру и влажность; она также должна поддерживать давление воздуха в салоне. На высоте 12 000 м в воздухе недостаточно кислорода для того, чтобы человек мог легко дышать — а то и вообще хоть как-то. Поэтому давление воздуха внутри салона должно быть намного выше, чем снаружи. В результате обшивка фюзеляжа оказывается, по сути, в тех же условиях по нагрузке и напряжению, что и воздушный шар; под действием внутреннего давления самолет раздувается. Это может привести к возникновению трещин. Чтобы минимизировать вероятность их появления, система кондиционирования воздуха устанавливает компромисс: давление внутри такое, чтобы люди могли нормально дышать, но недостаточно высокое для того, чтобы обшивка подвергалась ненужному напряжению. Когда же самолет опускается, системы кондиционирования накачивают в салон больше воздуха, уравновешивая давление внутри и снаружи. Вот почему у вас закладывает уши.

Самолеты не имеют на борту жидкого кислорода «на всякий случай». В случае разгерметизации и падения давления в салоне маски, которые выпадут из ящика сверху, снабдят вас кислородом, полученным при помощи химического генератора. Такие устройства производят газообразный кислород путем химической реакции, что позволяет им быть очень компактными и легкими, а это очень важно для любого устройства на борту авиалайнера. Лично мне ни разу не пришлось использовать кислородные маски, и меня всегда поражает, насколько хорошо эти системы спрятаны. Я поднялся и принялся рассматривал шкафчики над головами, в которых находятся маски. Я пытался понять, как эта система работает, когда один из бортпроводников настойчиво наклонился ко мне и передал какую-то карточку. Сначала я очень удивился, но затем понял, что мы, должно быть, подлетаем к Сан-Франциско. Пора заполнять таможенную декларацию. Для этого нужна еще одна жидкость — чернила.

Глава 10. Нестираемые

Я разложил столик и поместил на него миграционную карточку. Так, теперь нужна ручка. Есть ли она у меня? Я не мог вспомнить. Порылся в карманах пиджака. Ничего. Сумка лежала у меня под ногами, но раскладной столик не позволял нагнуться достаточно низко, чтобы искать в ней ручку. Я все же попытался — уткнулся лицом в столик и потянулся рукой вниз. Поза была очень неудобной. Я понимал, что нужно просто сложить столик, но почему-то этого не сделал. При этом я умудрился-таки засунуть обе руки в сумку и теперь шарил в ней, исследуя невидимый мне мир моей ручной клади. На ощупь я опознал телефон, адаптер для ноутбука и какие-то носки. Поскольку лицо мое было повернуто в сторону Сьюзен, я начал строить ей гримасы. Ее глаза пробежали по мне; в них, кажется, появилось раздражение, как будто я был маленьким ребенком и навязчиво искал внимания взрослых. И тут я наконец нашел. На самом дне сумки мои пальцы наткнулись на то, что показалось мне на ощупь цилиндрическим, как ручка. Как искатель жемчуга, спешащий всплыть на поверхность, я поднял голову и вытащил обнаруженный объект из глубин своей сумки. Это и правда была ручка, хотя я не помнил, чтобы клал ее в сумку — или что у меня вообще была когда-нибудь такая ручка либо я покупал такую. Она, видимо, долго лежала там незамеченной среди обломков моей жизни, в куче мелочи и оберток от шоколада, которые скапливаются у меня со временем, хотя я вовсе не считаю, что они мне когда-нибудь потребуются. Это была самая простая шариковая ручка.

Это подлинное воплощение идеи ручки: она не несет на себе отпечатка социального статуса, как перьевая, или специализации, как фломастер или маркер, но пишет почти на любой бумаге и делает то, для чего предназначена. Она редко течет и портит одежду, но может валяться, забытая на дне сумки, месяцами — и все же начнет писать сразу, как только вы попытаетесь ей воспользоваться. Она способна на всё это и стоит так мало, что такие ручки, как правило, раздают не думая. Мало того, большинство людей рассматривает их как общественную собственность: если вы даете кому-то ручку, чтобы он мог подписать бумагу, и этот человек забывает вам ее вернуть, вы не станете клеймить его как вора. Вы, вероятно, даже не вспомните, откуда у вас появилась эта ручка — вполне возможно, вы сами ее у кого-то взяли. Но если вы считаете, что успехом своим шариковые ручки обязаны простоте, то вы ошибаетесь. Это очень далеко от истины.

Очевидно, главное в ручке — чернила. Это жидкость, которая, по задумке создателей, должна сначала вытекать на страницу, а затем застывать и становиться твердой. Вытекание обеспечить несложно; жидкости вообще к этому склонны. Застывать, превращаясь в твердое тело, они тоже обычно умеют. Но делать то и другое в нужном порядке, надежно и довольно быстро, так, чтобы чернила не размазались и текст не стал нечитаемым, намного сложнее, чем кажется.