Жидкости

Самолет теперь раскачивался и подпрыгивал в воздухе так, что становилось страшно. В дверь громко постучали, и один из бортпроводников спросил, всё ли у меня в порядке. На мгновение я испугался, что провел в туалете не один час, рассуждая сам с собой об успехе жидкого мыла, но затем до меня дошло, что дело в турбулентности. «Пора вернуться на место», – подумал я. Но прежде чем покинуть кабинку, я поколебался мгновение, протянув руку ко второму флакону рядом с раковиной. Он содержал другую жидкость, увлажнитель. Зачем он здесь? Неужели нам действительно нужно увлажнять руки всякий раз, когда мы их моем? Или это тоже часть нарастающего давления, побуждающего нас потреблять многие вещи независимо от того, нуждаемся ли мы в них на самом деле? Сначала произведем мыло, которое очищает руки слишком хорошо, а затем предложим антидот – увлажняющий крем? Или это паранойя? Так или иначе, я попытался выжать себе на ладонь немного жидкости из этого флакона. Это была симпатичная бутылочка, и пахла она лимонной свежестью, сопротивляться которой, как я обнаружил, трудно до нелепости.

Глава 9. Охлаждающие

Возвращаясь из туалета на свое место, я миновал одну из больших овальных запасных дверей самолета; там был виден маленький иллюминатор и соблазнительно крупная красная ручка. В самолете я всегда испытываю странное желание открыть двери; не знаю даже почему. Если бы я это сделал, воздух в салоне вытянуло бы наружу вместе со мной и всяким, кто оказался бы в этот момент не пристегнутым к креслу. Пристегнутые остались бы на месте, но температура воздуха в салоне упала бы примерно до –50 °C, и давление тоже снизилось бы, так что дышать стало бы очень и очень трудно. В этот момент, как нам известно из предполетного инструктажа по безопасности, из гнезд над головами пассажиров выпали бы кислородные маски.

В низком атмосферном давлении и заключается, разумеется, та причина, по которой мы летаем так высоко. Меньшая плотность воздуха обеспечивает меньшее сопротивление полету, что повышает топливную эффективность самолета и позволяет ему двигаться дальше. Однако полет на такой высоте ставит перед авиаконструкторами двоякую проблему: они должны найти способы сделать так, чтобы пассажиры не задохнулись и не замерзли. Обе задачи решены при помощи кондиционирования воздуха, в истории развития которого фигурируют самые опасные жидкости на планете.

Я вернулся на место и виновато улыбнулся Сьюзен. Одной этой улыбкой я рассчитывал сообщить ей, что мне жаль прерывать ее чтение и заставлять ее отстегивать страховочный ремень; мне неудобно вынуждать ее подниматься, поскольку при этом она невольно стряхивает на пол крошки с коленей, – хотя, разумеется, я не был при этом ни в чем виноват. Всё дело в том, как расположены сиденья в самолете, да и поход в туалет – совершенно естественное дело, даже если не было меня довольно долго.

Сьюзен поднялась с улыбкой, которая, казалось, говорила мне: «Сходить в туалет – это нормально, не беспокойтесь, пожалуйста». Она протиснулась в проход, а я пролез мимо нее обратно на свое место. Мы оба пристегнули ремни, самолет продолжал дергаться и раскачиваться. Турбулентность была вызвана изменениями в плотности воздуха, сквозь который мы пролетали; из-за погодных закономерностей внизу мы шли сквозь смесь воздуха низкой и высокой плотности. Попадая в карманы воздуха высокой плотности, самолет замедлялся из-за возросшего сопротивления. Затем, попадая в карманы низкой плотности, он внезапно рушился на несколько метров вниз, поскольку там снижается подъемная сила крыльев.

Но, несмотря на стремительные изменения давления за бортом, дышалось мне нормально; давление в салоне, хотя и ниже привычного для меня, было вполне стабильно. Поддерживалось оно благодаря кондиционированию воздуха – инженерной области настолько специализированной, что ей интересовался даже Эйнштейн в свое время. Он получил несколько патентов на изобретения в этой сфере, хотя его тогда больше интересовало спасение жизней на земле, чем обеспечение комфортного дыхания во время длительных перелетов.

Эйнштейн пытался решить такую проблему: в 1920-е недавно изобретенные холодильники набирали популярность, а ящики со льдом, которые играли роль домашних ледников и сотни лет использовались для охлаждения продуктов, постепенно исчезали из домов. Но первые холодильники были не особенно безопасными. Эйнштейн был потрясен, когда прочел в газете, что семья с несколькими детьми в Берлине отравилась, потому что потек радиатор холодильника. В то время в этих устройствах использовались три типа жидких хладагентов: метилхлорид, диоксид серы и аммиак. Все они токсичны. Однако были выбраны именно эти вещества, поскольку они имеют низкую температуру кипения.