"Жигули" - блок цилиндров, система смазки, регулировка клапанов...("Сделай сам" №1∙1998)

Хлеб при Алексее Михайловиче, как, впрочем, и всегда на Руси, имел особую цену. По большим церковным праздникам патриарх присыпал государю из собора «укруги хлеба и целый хлеб». Да и сам царь в Великий пост раздавал боярам и прочим чинам помимо иного те же «укруги» — «братские калачи», то есть. Пеклись калачи и к цареву столу. Чаще это были калачи смесные. А назывались так оттого, что пеклись из смеси пшеничной муки с ржаной. И не из экономии вовсе, а ради особого вкуса. Московские пекари уверяли еще, что настоящие калачи можно печь только в Москве, на воде из Москвы-реки, другая вода, мол, для них не годится. Зимой московские калачи отправляли обозами прямо в далекую Сибирь. Их замораживали особым способом, горячими, из печи прямо, а перед едой полагалось отогреть их в теплых сырых полотенцах. И были они не менее вкусны, чем в Москве, «с пылу, с жару».

В одном из шутливых писем к Матюшкину Алексей Михайлович поддразнивал его, что, когда того нет, то и некому царя покормить плохим хлебом «с закалкою». Но свой намек на какую-то кулинарную оплошность своего любимца, государь заключал милостиво: «Будь здравъ».

О «добром питье» — чае, завезенном в Москву при батюшке Алексея Михайловича, успели подзабыть. И вот русский посол в Китае Иван Перфильев вновь привез чай в Россию. Первым настой чая попробовал придворный врач Самюэль (Самойло) Коллинс, так как не решался дать царю траву, не указанную в травниках. В 1675 году, когда царь занемог животом, врач успешно использовал настой чая для лечения. Замечено было, что помимо лечебных качеств, чай «удерживает от сна во время служб церковных». А это его свойство было куда как кстати: государь, как известно, случалось и ночи проводил в молитве, нередко предпринимал и «благочестивые походы» — богомольные поездки по монастырям.

В 1665 году в России впервые узнали о кофе. Тот же придворный лекарь Самюэль Коллинс, ведая, что «вареное кофе, персиянами и турками знаемое, изрядное есть лекарство против надмений, насморков и главоболений», прописал его Алексею Михайловичу. И хоть, надо отдать должное, русский царь более привечал русские напитки, но и иностранные постепенно входили в национальную кухню, занимая там прочное место.

По свидетельствам старинных хроник, при Алексее Михайловиче для дворцовых нужд под Москвой выращивали десятки тысяч огурцов, и даже полагали, что в России они растут заметно лучше, чем в иных европейских странах. А в селе Измайловском по царскому указу заложены были плодовый и ягодный сады, создана образцовая ферма. Однако они уступали царским фруктовым садам, занимавшим площадь свыше 50 десятин, украшавшим любимое его детище — Коломенский дворец.

Держась старины и обычаев предков, царь привечал и новшества. В Россию из-за границы ввозили «великанские ягоды» — арбузы. Сочные сладкие арбузы подавались к царскому столу во время дворцовых ассамблей, правда, приготовленными странным, на наш взгляд, способом: нежные ломтики вымачивали в сахарном сиропе. А любимым арбузным лакомством считалась патока с перцем и пряностями, сваренная из мелко нарезанной и вымоченной в соде мякоти арбуза. Но вот впервые вырастили диковинный овощ астраханцы, и им велено было доставлять арбузы в Москву к царскому столу. В 1660 году вышел царский указ, повелевавший выращивать арбузы на юге России на степных просторах вдоль Волги, в Харьковской губернии.

Царь Алексей Михайлович не был противником разных лицедейств — заморских игр и забав, к которым так благоволила вторая его супруга Наталья Кирилловна Нарышкина. Но по его собственным словам, не было ничего сладостнее для него, как слушать в часы отдыха повествования тогдашних бухарей-сказочников. С особой охотою привечал он при дворе и столетних старцев — верховных богомольцев, ведавших про старину и обычаи предков. А пока вносили сказочнику его гусли и он садился ладить их, дворцовые слуги подносили чарку доброго вина гусляру и проходили между скамьями с кубками романеи и мальвазеи, рейнского и с ковшами разных медов. Царским детям подавались сахары и леденцы в виде якорей, птиц, всадников и городов с башнями и стенами; на серебряных блюдцах обсахаренные дынные и арбузные корки, мускатные орехи и в продолговатых синих кувшинчиках — индийские сласти, кишмиш и имбирь в меду. А особый рында останавливался перед царем и подносил ему обычную вечернюю его закуску: ломоть ржаного хлеба, стопу овсяной браги и кружку легкого немецкого пива с коричным маслом.

Сказочник же, испив романеи и утерев усы и бороду, изредка поигрывая на гуслях, с расстановкой начинал сказывать свою повесть:

Что на небе взыграло две радуги,
В княжем тереме стало две радости…