Жил-был Миллиардер

Эта девушка – сущий кошмар. Ее волосы представляли собой светлую копну мелких кудрей, едва достающих до плеч. У нее была светлая кожа, щеки и нос усыпаны веснушками. Пухленькие щеки выдавали ее юный возраст. И на ней был самый ужасный в мире костюм: мешковатый наряд на довольно стройной фигуре. Гриффин не сомневался, это блестящее убожество явно было из полиэстра. Боже правый.

Он просил об опытной, квалифицированной помощнице, и Гретхен заверила, эта помощница Хантера подходит как нельзя лучше.

Гретхен. По возвращению в Нью–Йорк он свернет ей шею.

– А ты еще кто? – гаркнул Гриффин незнакомой женщине. Он был слишком воспитан, иначе добавил бы «на хуй» в этом предложении. Это явно какая–то ошибка.

Она медленно моргнула. Затем еще раз, словно ей было тяжело это делать. Длинные, светлые ресница обрамляли большие глаза с ненормально расширенными темными зрачками.

– Здрасьте, – сказала она с сильным южным акцентом. Она бросила вязание, протягивая ему маленькую руку. – Я Мэйли Меривезер. Мэйли в одно слово, меня назвали в честь моем бабуленьки Мэй и дедуленьки Ли.

Гриффин просто таращился на нее. – Прошу, скажи мне, что ты только что не произносила «бабуленька и дедуленька».

Она подняла голову и снова медленно моргнула. Затем захихикала мелодичным и почти детским смехом. – Вы должно быть мистер Гриффиндор.

– Гриффин, – прорычал он. С передней части салона послышался тихий смех стюардессы, и Гриффин бросил на нее недовольный взгляд.

– Мне, кажется, я поступила бы на Пуффендуй, – серьезным тоном заявила девушка. – Это был самый счастливый факультет. Тихий, домашний Пуффендуй.

Гриффин задержал взгляд на девушке, затем посмотрел на стюардессу. – Она, что пьяна?

– Сэр, я дала ей всего 2 коктейля.

– Похоже, и этого было много, – ворчал он. Он повернулся к кучерявой блондинке, странно моргающей своими огромными глазами. – Ты пьяна?

– Нет, сэр, – выдохнула она. – Я Мэйли, меня назвали в честь моем бабуленьки Мэй и дедуленьки …

– Да–да, – перебил Гриффин, – ты это уже говорила. Ты явно пьяна. Или же полная дура. Почему Хантер прислал тебя?

– Двойная оплата, – сказала она, сверкая широкой улыбкой. – Вы оказались в ловушке, а я получу много денег и возможность потратить их в милой европейской стране.

Господи, ее акцент был хуже, чем он предполагал. И она несла такой бред. – Что еще за ловушка?

Он точно убьет Гретхен.

– А как еще это назвать. В последний момент оказались без ассистента, и мне позвонила мисс Гретхен и спросила, смогу ли я позаботиться о мистере Гриффиндоре. И я ответила «конечно, могу». Мистер Гриффиндор, а почему вы так хорошо говорите по–английски? Я думала, вы родом из Беллиссима.

– Гриффин, – раздраженно поправил ее он. – И английский у нас второй родной язык. К тому же, я учился в Англии.

– Ааа, – сказала она, наклоняясь ближе. – В Хогвартсе, да?

Да, твою мать. Он словно разговаривал с двухлетним ребенком. Очень деревенским, недалеким ребенком. Гриффин вытащил из кармана телефон и начал раздраженно набирать сообщение.

– Чё делаете? – спросила Мэйли, тем самым еще больше разозлив Гриффина.

– Пишу сообщение Хантеру, где сообщаю, как сильно я ненавижу его подружку. Вы точно не подходите на роль моей ассистентки на время этой поездки. Эта работа требует определенных навыков, а в частности, умения вести плотное расписание…

– Я это умею…

– и должны быть манеры, воспитание! – продолжал Гриффин. – Возмутительно, просто немыслимо! Вы точно не будете моей ассистенткой!

– Не буду? – спросила она тихим, дрожащим голосом.

Гриффин бросил на нее очередной злобный взгляд. – Даже не смей…

Но было слишком поздно. Это ужасное создание разразилось громким, судорожным плачем.

Глава 3

Гриффин вырос в семье, в которой ценили сдержанность, а выражение эмоций было признаком слабости. Слезы? Да никогда в жизни, даже в день смерти его отца. Это можно было расценивать, как неуважение к пэру. Учитывая, что Гриффин нелегко сходился с людьми, сейчас он был в полной растерянности и совершенно не знал, как обращаться с плачущей девушкой.

Эта поездка с каждой секундой становилась все хуже.

Гриффин смотрел на плачущую позади него девушку. Она громко хныкала, ее юное лицо сильно покраснело, а белокурые кудри пружинили, когда она вытирала лицо салфеткой.

– Прекрати плакать, – скомандовал Гриффин.

Она заплакала еще сильнее.

Это просто нелепо. Он посмотрел на стюардессу, дожидаясь, что она ему поможет, но та отвела взгляд в сторону с явно недовольным лицом. Чудесно. Похоже, даже его персонал не на его стороне.

С тяжелым вздохом он повернулся к ужасному созданию, которая была его ассистенткой. – Что тебе помогает успокоиться?

Она громко шмыгнула. – Меня нужно обнять.

– Тебя что?

Она протянула руки.

Гриффин так крепко сжал челюсть, что услышал скрежет собственных зубов. Это просто смешно. – Прекрати реветь, – повторил он.

– Я вам не нравлюсь, – пробубнила она.

Нет, не нравишься, хотел сказать он, но у него не было желания видеть новую волну слез. Он решил уговорить ее. – Ты начнешь мне нравиться, если перестанешь плакать.