Жил-был народ… Пособие по выживанию в геноциде

Нынешние тоже стараются. Министр культуры говорит исключительно правильные слова – непонятно только, почему в итоге складывается такое впечатление, что он врёт как сивый мерин. Может, это из-за того, что у него на лице написано, что на самом деле никакой он не министр и к культуре не имеет никакого отношения. Как говорит о нём бывший капитан знаменитой команды КВН из бывшей братской советской республики, «в культуре замечен не был».

Просто похоже, что этот министр – агитатор-пропагандист, который пришёл осваивать бюджет. И в команде у него, а также в резерве не всё то и не все те, чем и кем гордится страна, а группа ремесленников с хорошими фамилиями, которые с ходу могут сбацать «под Голливуд» фильм на любую тему. Дашь им задание снять про Сталинград – будет про Сталинград. Причём краси-и-во… Души нет, сюжет бредовый, враньё на вранье, но картинка – настоящий «экшн». Как в Штатах. Сделайте нам красиво – пипл же хавает!

В русскоязычной литературе про встречу немцев с наступавшей Красной Армией лучше всех написал Эфраим Севела. Талантливый и желчный, вечный диссидент, израильский фронтовик, нелюбимый истеблишментом Святой земли едва ли не больше, чем родными советскими парторганами. Задёрганный жизнью эмигрант, книги которого по-настоящему рвут сердце, в отличие от патетических пафосных панегириков, любимых официозом вне зависимости от его национальности и вероисповедания (или его отсутствия). Сцена из книги «Моня Цацкес – знаменосец», где еврей, у которого, пока он воевал с фашистами, уничтожили всю его семью, подбирает такую же по составу, чтобы отомстить, а сделать с ними ничего не может – может только накормить, плача над своими убитыми, – передаёт эти настроения куда лучше, чем академические тома и «вечера памяти» в дорогих залах.

Так что спасибо тем, кто нарушал законы. Хотят они встречаться со спасёнными или от них бегают как от чумы – не важно. Худо-бедно, но если к шести миллионам погибших, из которых то ли миллион, то ли полтора были детьми, не добавилась ещё сотня тысяч – то исключительно благодаря тем, для кого совесть, природная доброта, любовь или прихоть оказались важнее казарменной дисциплины. Благослови Б-г их готовность нарушить такие законы, как Нюрнбергские! Что, кстати, полностью соответствует русскому: «Тебя судить по закону или по совести?» Поскольку так, чтобы одновременно выходило и по закону, и по совести, – не получалось и в старые времена…

Но это лирика. Что до конкретики, чтоб уж совсем закончить тему… Был как-то автор со своим другом, крупным лингвистом и специалистом по берберским языкам, в Берлине. В каковом друг этот – на тот момент ректор еврейского университета в Москве – познакомил его со своим немецким коллегой из интеллектуалов. Не тех, которые себя ими зачастую так называют, не понимая, о чём речь, а из настоящих. Университетским преподавателем и известным в Европе академическим боссом из довоенной профессуры. Отличавшимся во все времена, на протяжении которых его оный берберолог Александр Милитарёв знал, редкой и, главное, совершенно искренней симпатией к евреям.

Понятное дело, под очередную кружку пива вечером московские гости, набравшись смелости (или окончательно потеряв чувство меры), спросили: откуда всё-таки у человека из Берлина такие странные симпатии. И получили неожиданный ответ. Как выяснилось, в семье у этого вполне аристократических кровей человека была-таки еврейка. Бывшая (!) на тот момент жена его папы. Которую он любил больше всех родственников, поскольку именно она была ему ближайшей подругой, наставницей и настоящей матерью. Хотя с его отцом они, повторим, на момент его появления на свет уже давно развелись.

Причём любил её, очевидно, не только он, но и вся папина родня, включая его родного дядю – члена нацистской партии и страстного поклонника фюрера. Который знал, что её прячут в доме (а прятали до конца войны и её, и всю её еврейскую семью – совершенно бескорыстно), но никому об этом не сказал. Поскольку по его, дядиным, понятиям было это непорядочно. Чего он, при всём его национал-социализме, не одобрял и поступить так не считал для себя возможным. Так что в конечном счёте серьёзно нарушить закон в данном случае пришлось всем – включая дядю-нациста. Что есть, с точки зрения автора, пример для подражания.

Хотя, скорее всего, это в авторе всё-таки говорит еврей. Или, что вернее, мамино воспитание. Отчего человеческое благородство и правильные поступки для него куда важнее национальности, партийной принадлежности и религии. В том числе в отношении немцев. Да и всех прочих жителей планеты, среди которых вопреки всему встречались и в войну, и после неё удивительные люди – на которых в конечном счёте мир и держится…

Послесловие