Жил-был народ…

Опять же религиозные свободы – молись не хочу. Раввинов принимают в Кремле, и президент позволяет себе заглянуть на большой еврейский праздник в синагогу. То же самое можно сказать о высшем военно-политическом руководстве Государства Израиль – оно и в Россию ездит, и у себя отечественных начальников принимает чаще частого. Да и свобода бизнеса в стране, при всей оправданности претензий по поводу запредельной бюрократии и коррупции, имеет место быть. Кому не нравится по этой части Россия, может завести собственное дело в Туркменистане и сравнить результат.

Свобода информации в отечественных пенатах полная – тоже, кстати, немалый хлеб. При всём понимании того, какая в рамках неё лезет изо всех щелей наглая дрянь. Какие жулики и аферисты начинают штамповать свои версии истории, какой морок они наводят на читающую публику и тень на плетень на государственном телевидении – благо эта категория народу на своём «творчестве» немало зарабатывает. Но автор отлично помнит времена, когда всё еврейское вокруг отсутствовало как класс, хотя евреев в стране было пруд пруди. Ноль был. Полный. Об истории и культуре. Религии и языке. Национальной литературе и, что совсем уже ни в какие ворота не лезло, – национальной кухне. И ничего о Холокосте.

И это в СССР, где фашисты перебили больше евреев, чем в любой другой стране мира. Где геноцид был самым жестоким и кровавым в Европе, а в каждой еврейской семье кто-то погиб на фронте, в гетто, в расстрельном рву или в концлагерях. Ни-че-го. Памятники жертвам – исключительно «советским гражданам». Немногочисленные книги о зверствах в концлагерях – с упором на героизм советских военнопленных. Рассказы старших – кто вообще что-то рассказывал. По большей части все они молчали. Упоминали вскользь, без подробностей. Насколько автор понимает сейчас, даже не потому что боялись – в 70-е бояться было уже нечего. Но зачем ворошить такое?

Рвать душу себе? Травмировать детей, вбивая в них на всю жизнь страх перед соседями – в войну по большей части именно от соседа зависело, спасут или выдадут? Помочь никто никому всё равно уже не мог. Погибшие погибли. Выжившие выжили. И кстати, про войну те, кто её пережил, вообще мало рассказывали. Слишком страшное было время. На фронте или ты убиваешь, или тебя. В тылу… Что про него весёлого расскажешь? Про каторжный труд, про голод, про то, что это такое, когда у тебя украли хлебные карточки? Родители цедили по полслова – там фраза, тут полфразы. Дальше догадывайся сам.

С другой стороны, что называется, проехали. Ну и проехали. Всё. Фашизм повержен и никогда больше не вернётся. Для этого наши войска стоят по всей Восточной Европе, а социализм шагает по планете. Опять же коммунизм построят к 1980-му году. Партия сказала, комсомол ответил «есть». Слава героям войны, слава героям труда! И памятники, памятники, памятники… Города-герои на потоке. «Малая земля». Хотя – и «Горячий снег», и «В окопах Сталинграда», и кое у кого «Архипелаг ГУЛАГ» в самиздате… И вдруг выяснилось, что было в войну ещё и это – страшное.

Весь мир знал про Холокост. Катастрофу европейского еврейства. Шоа – на иврите. Только у нас даже слова такого не было. Может, потому, что очень уж слова были нерусские. А может, потому, что убивали – и убивали фашисты. Но ведь евреев. И за то, что они евреи. При посильной поддержке и горячем сочувствии огромного числа окружающего нееврейского населения. Которое, уж какое было, после войны опять оказалось советскими гражданами. И что теперь, глаза ему было этими, всё равно уже мёртвыми, евреями колоть? Память о павших, историческая правда и прочие отвлечённые материи – это, конечно, замечательно. Но политическая целесообразность требовала другого. Вот это другое до поры до времени и торжествовало.

Начали ломать сложившуюся систему ветераны. Вроде Ефима Гохберга – старого, коренастого, длинноносого и лысого как колено еврейского полковника, грудь в орденах, которого корёжило, когда он слышал про евреев, «воевавших в Ташкенте». Или смотрел на фотографии в военных энциклопедиях, под которыми «политкорректные» авторы писали стерильно-нейтральное «казнь партизанки». Хотя всем, кто это обязан был по должности знать, было прекрасно известно, что это никакая не неизвестная советская героиня, а более чем конкретная еврейская Маша Брускина.

Справляться с ветеранами было сложно – дешевле было отпустить их всех в Израиль. Но тут как раз прикрыли выезд. Попали они все в «отказ» и развернули там партизанскую войну. Как сейчас сказали бы, против «фальсификации истории». Причём абсолютно, по всем советским канонам легальными методами. Хотя теоретически могли бы, несмотря на возраст и состояние здоровья, замутить такое… Но нееврейское это дело – против Родины воевать. Какая б сволочная она ни была, как бы ни издевалась и ни пластовала. Какая есть – всё-таки своя. Страна за государство не отвечает. И тем более не отвечает за тех, кто им руководит. Они туда, наверх, вскарабкались – дустом не вытравишь. Хотя и среди них есть люди как люди.