Жил-был щелкунчик

— Может, когда-то так оно и было. Но сегодня ты поставил Анну перед свершившимся фактом. — Она говорила, запинаясь, слезы застилали ей глаза. — Как ты мог быть таким… напористым? Таким бестактным? То, что ты сказал Анне… о своем отцовстве… изменило нашу жизнь навсегда!

— Я надеялся на это, — произнес он хриплым шепотом.

Ее руки сжались в кулаки.

— Я не позволю тебе увезти ее в Россию! — закричала Мег. — Я в лепешку расшибусь, но не допущу этого. Только через мой труп.

— Сила твоего воображения так же беспредельна, как и мания преследования, но я не собираюсь похищать Анну. Наша дочь никогда меня не простит, если я разлучу ее с тобой. Мне бы не хотелось пробуждать такие чувства в своем единственном ребенке. Кроме того, боюсь, что Константин Руденко стал в бывшем Союзе персоной нон грата. Стоит только мне ступить на землю матушки-России, — пробормотал он задумчиво, — и это будет мой последний шаг на свободе. — Его губы изогнулись в невеселой улыбке. — Я не собираюсь лишать свою дочь отца. Особенно теперь, после того, как я провел почти шесть лет в изоляции, строя планы и готовясь… чтобы мы смогли быть вместе до конца наших дней, Мегги.

Третья глава

Мегги. Этим именем он называл ее, когда поцеловал впервые…

Внезапно она вновь почувствовала себя той наивной двадцатитрехлетней девушкой с сияющими глазами, сидящей на переднем сидении черной «волги» Кона на пути из аэропорта в петербургскую гостиницу, где Мег предстояло прожить следующие четыре месяца.

Мег давно уже сходила с ума по Константину Руденко, и как только снова его увидела, тут же поняла, что влюбилась. Суровый, безумно привлекательный сотрудник КГБ должен был охранять ее и сопровождать на занятия в школу. Ее чувства к нему продолжали расти с тех пор, как он освободил ее из заточения во время ее первой поездки и подарил эту прекрасную книгу…

Как и прежде, его слово было законом, и все вокруг подчинялись его малейшим указаниям. Он помогал ей преодолеть любые бюрократические препоны и улаживал проблемы. С ним она чувствовала себя под заботливой охраной, а вовсе не под конвоем. Помимо прочего он был обязан звонить в ее номер каждую ночь между тремя и четырьмя часами и убеждаться, что она ночует в гостинице.

Хотя, будучи иностранкой в русском городе, Мег не имела ни малейшего намерения снова вступать в конфликт с законом.

Поселившись в гостинице, Мег не могла дождаться первого ночного звонка. Дело осложнялось наличием соседки по комнате, миссис Проктер, преподавательницы русского языка из университета Иллинойса. Мег жутко огорчало, что ее телефонные разговоры с мистером Руденко могут быть подслушаны пожилой соседкой.

Он, как и агент, приставленный к миссис Проктер, должен был звонить и вежливо спрашивать, все ли в порядке, а затем сразу класть трубку. Но Мег не давала ему закончить разговор так быстро и в первые несколько ночей пыталась обсуждать с ним домашние задания своих учеников — единственную тему, которая пришла ей на ум.

Через несколько дней ей удалось продержать его на телефоне пятнадцать или двадцать минут, перейдя наконец к более личным вопросам и выяснив, что его зовут Константином. Мег хотела от Кона (как она втайне начала его называть) гораздо большего, чем ночные звонки. Но для этого требовалось уединение, недостижимое из-за постоянного присутствия рядом миссис Проктер.

Пожилая женщина была шокирована поведением Мег и всячески осуждала ее «легкомыслие». Вскоре Мег поняла, что терпеть не может эту старую мымру.

Еще более невыносимым оказалось то, что Кон, отвозивший ее в гостиницу по вечерам, ни на минуту лишнюю не задерживался, чтобы поболтать.

К концу второй недели Мег так соскучилась по его обществу, что начала строить планы соблазнения. В пятницу, когда он вырулил на служебную автостоянку у гостиницы, она не сразу вылезла из машины.

С подступившим к горлу комком она повернулась к нему. Ее взгляд скользнул по его чуть длинноватым волосам и ярко-голубым глазам, никогда не выдававшим сокровенных чувств и мыслей.

— Если ты не против, я бы хотела обсудить с тобой нечто важное. Так как на ужин я опоздала, ты не мог бы пойти со мной? Или еще лучше, — продолжила Мег, задыхаясь от волнения, — я надеюсь, что ты сводишь меня в ресторан, где мы могли бы поговорить. До сих пор я ужинала в гостинице, а мне бы так хотелось посмотреть город, пока я здесь.

Его красивое лицо исказила недовольная гримаса.

— В чем загвоздка? — спросил он деловым тоном, не прибавившим ей храбрости.

— В… в том, как я живу.

— Твой номер не соответствует американским стандартам?

— Нет. Вовсе нет. Может, дело в том, что у меня никогда раньше не было соседки по комнате. Боюсь, мы с миссис Проктер не сумели поладить. Мы люди разных поколений и… мне бы хотелось жить в отдельном номере. Не важно, если он будет не таким просторным, и мне придется больше платить. Мне так нужно уединение. — И возможность болтать с тобой всю ночь напролет, мысленно добавила она.

Он склонил голову и внимательно на нее взглянул. Мег понятия не имела, о чем он думает на самом деле.