Жил-был стул и другие истории о любви и людях

Антон идет по городу. Уже вечер. Много народу. Фонари. Какая-то молодежь. Витрины магазинов… Антон внимательно всматривается во всех встречных. Особенно в пары. Всё не то, что-то не устраивает его. Слишком будничен их облик, слишком много в нем бремени прожитых совместно лет, слишком примитивны разговоры, слишком сер их облик…

Голос Антона:

– Ну хорошо… вот их роман… вот прошли эти две недели… и они вместе… Ведь это самое чудесное время… потом… потом всякое появится в их отношениях… будет сложно… Но сейчас… как же у них может быть сейчас… Ведь они влюблены?!.. Немолодой мужчина… молодая девушка… ну вот как?.. что?

Он вновь озирается. Его взгляд ловит то одну, то другую пару… Вот эти, совсем почти тинэйджеры, эти целуются уже третью минуту… некрасиво и неумело… Нет, не подходит. Вот эти?! Немолодая чета… нет… он – обрюзгший, она бесформенная бабища… их разговор о квартплате или о чем бы то ни был – скучен и напряжен. Может, эти?! – по Пушкинской улице вышагивает молодящийся седой армянин. Впереди его животик, а позади – семенящая худосочная девица с перекачанными губами… и оба в темных очках… Нет… Антон снова и снова оглядывается по сторонам.

– Ну что они говорят друг другу?!

Внезапно кто-то начинает наигрывать на аккордеоне танго. Что-то очень классическое. Но эта музыка сразу привносит в вечернюю улицу праздник. И Антон замечает, как проходящие мимо играющего старика мужчина и женщина легко, словно специально пришли для этого, словно ничто их не ждет и никуда им не надо, начинают двигаться в этом танце. И пусть это не танго, а лишь милонга, но сразу люди останавливаются и сразу словно шоу какое-то возникает на этом пятачке, и улыбки сияют… А пара, может, она и не идеальна – мужчина явно моложе сорока пяти, а женщина явно старше двадцати семи, и они совсем даже не те, кто только вчера встретил свою любовь, но они притягивают взгляды и вызывают зависть. Они двигаются легко, но мужчина явно танцует лучше. Женщина сбивается, раз-другой.

Может, от неловкости, ещё отчего-то замирает, ещё как-то улыбается. Но всё спасает мужчина – легко двигаясь вокруг неё всё в том же рисунке танго, словно так и задумано в их паре, лишь слегка разворачивая её то в одну, то в другую сторону. И так же легко, не дожидаясь окончания мелодии, он подхватывает её, и они двигаются куда шли и только аплодисменты и восторженные взгляды выделяют их из толпы. До Антона долетают слова женщины:

– Самохин, я тебя просто обожаю! Вот какой же ты!.. – Ну конечно!!! Я тебя обожаю… что может быть проще?! – слышим мы голос Антона, – Петров, я тебя обожаю!

Лето. Ночь. Фонарь. Под ним стоят Петров с Анной.. Он за её спиной, обнимает её. Слегка покачиваются в такт едва долетающей музыке. Оба смотрят куда-то вперед.

Анна: – Петров, ты меня удивляешь всё больше и больше.

Петров: – Ох, ты моя лисонька. Ну чем на этот раз?

Анна: – Ну, не прямо сейчас… Но – вообще… Ну вот смотри. Анекдоты ты рассказываешь в лицах, и даже если его и слышали уже – всё равно как в первый раз смеются. Я не говорю уже о том, что ты их знаешь к любому поводу. И даже сочиняешь сам…

Петров: – Та-а-а-ак…

Анна: – Ты танцуешь. Причем не просто хорошо двигаешься, это само собой. Но ты знаешь настоящие танцы. Вальс, танго, самбу, хастл… Когда ты всему этому учился?.. Знаешь, дело не в том, что мало кто это умеет. Просто сам факт многое говорит. Значит, человек учился, хотел чего-то делать красиво… Увлекался… Чем ты ещё увлекался?

Петров: – М-м-м-м-м… ну в разное время разным. Учился бильярду, играть на саксофоне, года три занимался капоэйрой… уроки рисования брал… А-а-а-а! ещё я иногда пишу!