Жил-был волк (сборник)

Дверь открыл дворецкий Псивенс и сообщил, что хозяин дома. Псивенс всю жизнь был слугой. Начинал он у Сержа Волксвагена-старшего, а после его смерти перешёл в наследство к младшему. Дворецкий провёл меня в библиотеку, где я застал обоих родителей за сортировкой книг.

– Привет. А что это у вас здесь происходит? – поинтересовался я у них.

– Сортировка, – сказал отчим, не отрываясь от своего зянятия.

– А для чего?

– Для сортира, – ответила мать и громко засмеялась, не обращая внимания на то, что смеётся одна.

По окончании каламбурного припадка я решил рассказать о причине своего визита:

– Серж, у меня к тебе просьба.

– Знаешь, я что-то проголодался, – ответил отчим, – надеюсь, это не настолько личная просьба, чтобы мы не могли обсудить её за обедом?

– Нет.

– Ну и славно. Псивенс, обед!

Все мы отправились к столу. Время подходило как раз к обеду, так что еда была уже готова, и прислуге оставалось её только подать. За столом я заметил одну необычную деталь – еду и посуду клали одна слуга и сам Псивенс, – хотя раньше этим занимались только две слуги.

– А почему Псивенс лично подаёт на стол? – задал я вопрос отчиму.

– Одна наша собачка ушла в декретный отпуск, – ответил Серж, а затем обратился к дворецкому, который в это время наливал ему вино в бокал: – Ах, ты наша старая кобелина, – проговорил он и потрепал его за ухо.

Псивенс ответил на это довольной улыбкой.

– Ну, если Псивенс такой дамский угодник, может брать в прислугу не собак? – высказал я своё предложение.

– Ты думаешь, мне не приходило это в голову? – сказал Серж. – Ладно, кого ты предлагаешь?

– Не знаю… лис, например.

– Псивенс, как насчёт лис? – обратился к нему отчим.

– Воруют, сэр.

– И вот так всегда, на всё у него есть оправдание. Кошки всё заблюют, от копытных за столом шуму не наберёшься, грызуны мебель испортят. Ну а чтобы волк был слугой… да никогда! Собаки всегда прислужили волкам, и «Жил-был пёс» тому доказательство. Да, Псивенс?

– Да, сэр.

– А что если брать псов, а не собак?

– А ты думаешь, Псивенса это остановит? – произнёс Серж и посмотрел на дворецкого, тот ему улыбнулся. – Но мы не будем рисковать. Это благородный дом, а не какой-то там Содом.

Мать, услышав это замечание, издала короткий смешок, а Псивенс напустил на себя серьёзную мину.

– Ну, говори, что это за просьба у тебя ко мне? – спросил меня Серж, поедая куриный окорок.

Здесь я вынужден сделать отступление, так как не знаю, сколько времени спустя и в какие руки попадёт эта книга. Может, она будет читаться в далёких краях, а то и планетах, где читатель будет не в курсе нашей сегодняшней повседневной жизни, а если быть точнее, в такой области как гастрономия. Суть в том, что убийства у нас запрещены, даже если ты так называемый хищник. Еду у нас выращивают в специальных лабораториях. Носителями этой еды являются разные животные: корова, курица, рыба и т.д. Происходило много митингов, требовавших закрыть эти конвейеры для убийств, но производителям удалось всё уладить, заявив, что у выращенных животных отсутствует душа. Доказательствами чего послужили: их неспособность освоить разговорную речь; передвижение на четырёх конечностях, если они у них имеются; и самый важный аргумент, который заставил митингующих замолчать – отсутствие художественных способностей у испытуемых. Так что, благодаря этому, все мы сегодня можем позволить себе мясо по очень доступной цене. В моей практике, конечно, случались убийства из-за причины голода, но как любил говорить мой водитель Коневский: «Впрочем, это уже совсем другая история».

– Я хочу, чтобы ты научил меня читать.

Вот так изложил я за столом свою просьбу, какую присутствующие не оставили без внимания. Отчим подавился окороком, мать вылила на стол всю бутылку вина, даже из угла перестали доноситься стоны слуги-собаки, которую Псивенс от удивления прекратил ласкать.

С этого момента началась моя учёба. Я изо всех сил старался, так как твёрдо решил стать полицейским. Обучение давалось мне довольно легко, и уже через полгода я самостоятельно мог читать Т.Льва, А.Черепахова, Г.Флореля, У.Волкнера, Д.Коньрада, Э.Леммингуэя и других. Мог, но не читал.

После того, как отчим объявил, что моя учёба окончена, он решил познакомить меня с запрещённой литературой. В тот день я лежал у себя в комнате. Да, мне разрешили жить в особняке. Отчим постучался в дверь и попросил разрешения войти. Входя в комнату, в руках он держал толстую книгу в чёрной обложке.