Жил на свете рыцарь бедный

— Вы сперва позвоните все-таки, — посоветовал Гаврюшин. — Я сам любитель сюрпризов, но… Ильи вчера вообще не было, да и она вряд ли после моего визита одна дома сидит. Чего зря ездить…

— Вы им сказали не уезжать?

— А как же! Еще в первый раз сказал, а вчера повторил, но дома-то сидеть не заставишь.

Мышкин набрал номер. Трубку не брали.

— Ладно, — вздохнув, сказал он. — Буду звонить весь день, каждые полчаса. Авось когда-нибудь появятся…

— Я пока пошел, инспектор, — сказал Гаврюшин, вставая. — Скоро загляну.

Оставшись один, Мышкин подошел к окну и бессмысленно уставился в полузамерзшее стекло, решительно ничего перед собой не видя. Ему хотелось восстановить в памяти свой разговор с Роговыми, причем восстановить во всех деталях и подробностях, включая выражение лиц и интонации. Сообщение Гаврюшина кое-что проясняло. Например, становилось понятно, откуда взялось напряжение, исходившее от Татьяны, — теперь Мышкин знал, что ему не померещилось. Подкорковый страх наркомана перед правоохранительными органами. Но только ли это — вот в чем вопрос. Только ли это? И как все-таки странно, что он ничего не заметил. Должно быть, они изо всех сил старались… Он попытался представить себе весь тот разговор в лицах, но ему не дали сосредоточиться. В дверь постучали, и в кабинет ввалился Коля, прямо-таки излучавший морозную свежесть.

— Можно? — спросил он, растирая замерзшие щеки и уши.

— Что за вопрос! — воскликнул Мышкин. — Проходите, садитесь… — Он хотел добавить «и рассказывайте», но что-то в Колиных глазах заставило его изменить свое намерение. Коля явно хотел и не мог решиться задать один вопрос…

— Давайте сперва я вам расскажу о своих успехах, — предложил Мышкин. Он вкратце описал свою вчерашнюю встречу с Агнией и напоследок добавил:

— Так что это она, Коля. И конечно, нам еще придется иметь с ней дело.

Коля удовлетворился этим сообщением и кивнул с важным видом. Получилось очень солидно — один сыщик поделился информацией с другим — и только, никаких намеков, никаких подначек. «Классный мужик! — подумал Коля. — Все понимает».

— Теперь ваша очередь, — напомнил Мышкин. — Удалось что-нибудь откопать?

— Да то-то и оно, что почти ничего! — Коля огорченно махнул рукой. — Просмотрел целую кучу… за последний год — и сам не знаю… Ничего такого… подозрительного — и все подозрительно. Придется, наверное, все-таки специалистов просить.

— Попросим, — успокоил Мышкин. — Обязательно попросим, если надо будет. Но пока вы мне объясните, своими словами. Как это: и все — и ничего?

— Да я не знаю, как сказать… Ведь ясно же, что он на каждом шагу кого-нибудь душил, особенно когда сливался с кем-нибудь, расширялся или когда переходил из одной сферы в другую. И ведь всегда без потерь, всегда в выигрыше, всегда главный… И чтоб при этом никого не обидеть? По-вашему, так бывает?

Мышкин покачал головой.

— Ну вот! А так вроде посмотришь — уцепиться не за что. Никакого криминала, ничего такого особо подозрительного — ну, кроме той истории, конечно… Но ведь это из другой оперы…

— Погодите, Коля, — перебил его Мышкин. — Какой истории?

— Ну как… вы что, не знаете? — изумился Коля. — Хотя да, вас ведь тогда не было. Полгода назад… Вроде он оружие продавал… этим… ну, сами понимаете… поперек всяких санкций там и конвенций. Как-то там все было очень хитро. Оружие-то он одним продал, а сотрудничал-то он вроде с другими. Через них его нефть шла, у них — нефтепровод. Ему, вроде, как раз невыгодно было, чтоб они верх взяли… В общем, какая-то такая махинация — черт голову сломит. А один журналист, Григорян такой, из «Листка», возьми и раскопай все это дело — уж не знаю как. Обнародовать хотел, по телевизору собирался выступить. Тут бы Дерюгин хорошо погорел. Во-первых, — Коля загнул палец, — фиг бы они его допустили к своему нефтепроводу. Ну, и во-вторых, западные партнеры… Сами понимаете… О депутатстве я уж не говорю. Ну и вот… И убили этого Григоряна. Все тогда кричали: «Дерюгин! Дерюгин!» А ничего не докажешь…

Об этой истории Мышкин, конечно, слышал. На Западе о ней рассказывалось довольно подробно. И все-таки он вполне допускал, что мог упустить какие-нибудь детали. Кроме того, ему было хорошо известно, что многие события изнутри смотрятся иначе, чем снаружи.

— А Дерюгин? — машинально поинтересовался он. — Молчал, конечно?

— А вот и нет! — неожиданно сообщил Коля. — Совсем не молчал. Выступил по телевизору, интервью дал. Я, говорит, никакого оружия не продавал, никакого Григоряна не знаю, все это провокация.

— Вот это да! — изумленно воскликнул Мышкин. — Прямо так и выступил?

— Ну! А еще говорили: спецслужбы за этим Григоряном тоже следили и тоже разнюхали все, что надо… Все думали, скандал будет. Но все как-то затихло, сошло на нет. Может, он всех купил… А может, правда все вранье…

— Н-да-а, — задумчиво протянул Мышкин. — Славные сюжеты, ничего не скажешь. Однако же прямой связи с нашим случаем как будто не просматривается, так?