Жила-была девочка, и звали ее Алёшка (СИ)

По факту же бесплатного обучения не было давно. Платили за все, только тайно. Платили за хорошие выпускные аттестаты в школе, за хорошую оценку на одном экзамене, за высокие баллы на всех вступительных экзаменах оптом. Заботливые родители исхитрялись в нереально-карикатурных способах дачи взяток. Их совали в самых экзотических местах: обмен чемоданчиками с деньгами в лучших традициях мафиозных фильмов происходил при "случайных" встречах в лифтах, укромных уголках безлюдных парков, особо изобретательные умудрялись решать дела даже в университетских туалетах. Влиятельных профессоров подкарауливали в их же дворах во время копания в собственных машинах: знающему папаше нужно было всего лишь залезть к нужному человеку "под капот" и всучить ему увесистый пакет под надежным прикрытием невольного сообщника противозаконного действия, развороченного для ремонта автомобиля

Все это было бы чрезвычайно весело, если бы не одна особенность всего происходящего — поступить без связей и денег в любое высшее учебное заведение, будь то столичный ВУЗ или институт в небольшом городке, стало практически невозможно.

Тем большей счастливицей все считали меня, прошедшую вне конкурса, и безумцем — Марка, которого не испугала родительская угроза ни копейкой не помочь на вступительных экзаменах. Ему предстояло биться за место в университете в прямом и переносном смыслах этого слова, но, казалось, подобная перспектива его ни капли не смущала.

А потом началась самая настоящая эпопея. Естественно, Марка завалили на первом же экзамене, поставив такой бал, с которым дальнейшее участие в конкурсе становилось просто бессмысленным. Он, готовый к подобному повороту событий, только мрачно усмехнулся, и сразу же включился в борьбу, приводя в исполнение все пункты заранее заготовленного плана.

Для начала Марк добился права просмотреть свою работу у приемной комиссии, по ходу встречи размазав по стене незадачливого лаборанта, пытавшегося внушить ему, что дела плохи, материала он не знает, и лучше собирать вещички и катить домой подобру-поздорову. Дальше состоялось заседание апелляционной комиссии, во время которого все ее члены обеспокоенно ерзали на своих местах — знания у зарвавшегося сопляка оказались хорошие, и настроен он был более чем решительно. На логические уловки отвечал еще более хитрыми выпадами, давления авторитетом не боялся, на повышение голоса и стук кулаками по столу со стороны уважаемых профессоров реагировал взглядом, полным ледяного спокойствия. Похоже, место в ВУЗе ему таки светило — но куда же его было брать, если все куплено заранее, еще на полгода вперед?

Поэтому на апелляциях (а их наглый абитуриент добивался по нескольку раз) его валили отчаянно, едва ли не с личной ненавистью. Но, сами того не подозревая, профессора лишь помогали своему невольному оппоненту. Стрессовая ситуация шла Марку только на пользу. Казалось, он был рожден для борьбы — условия прессинга и давления со стороны, которые негативно действовали на большинство людей, его только мобилизовали. В таком чрезвычайном режиме мозг его функционировал на грани своих возможностей, а мышление превратилось в остро заточенный клинок, которым он разбивал аргументы своих противников так же, как сталь рассекает препятствие — быстро, наверняка и, казалось бы, без особых усилий.

Естественно, это впечатление было обманчиво: после таких битв он возвращался в наше временное жилище совершенно опустошенный, иногда не в состоянии сказать ни слова, до такой степени команда из пятерых, агрессивно настроенных преподавателей, пыталась выжать из неудобного мальчишки все соки жизни.

Мне было больно смотреть на это, и в то же время я восхищалась его непоколебимой стойкостью. Всего лишь в семнадцать лет Марк выдерживал то, что не каждый взрослый человек был способен вынести.

— Ничего, ничего. Все пройдет. Все скоро закончится, — говорила я, перебирая ему волосы, в то время, как он, положив голову мне на колени, лежал на диване, просто глядя в потолок, не в силах даже выругаться как следует.

И все действительно скоро закончилось, правда, чуть более феерично, чем полагалось. После финальной апелляции, самый важный из профессоров попрощался с чрезмерно настойчивым абитуриентом словами: "Было приятно с вами подискутировать, но все же, ждем вас в следующем году". Марк понял, что терять ему больше нечего и привел в исполнение последний, запасной пункт своего плана.