Жила-была Избушка

С тех пор, как к Яге стало возвращаться волшебство, Избушка тоже менялась, но в лучшую, волшебно-сказочную сторону: пластик, стекло и металл остались в иномирье, резные деревянные ставенки вновь украсили окна глаз, с крыши словно испарился ядовито-синий сайдинг, но самое главное: к Избушке вернулись ее мощные куриные ноги. Чем оно с огромным удовольствием и воспользовалась, мчась к родимой сторонке с запредельной скоростью. Хорошо хоть те в ядовитых жилетах, которые при исполнении, не встретились! Плавали уже, знаем, что с ними свяжешься — бед не оберешься (впрочем, как с любым другим представителем иномирной власти).

Прокравшись на родную опушку, Избушка как вкопанная встала на своё веками насиженное место и затаилась.

— «Ку-ку — кукими судьбами? Ку-ку куда пропадала?» — заголосила кукушка, первой увидав Избушку.

— «Квак дела? Квак жизнь? Квак мы рады тебя видеть!» — подхватил лягушачий хор.

— «Каррртина маслом!» — хрипло прокричал вещий ворон и понёс радостную новость по всему сказочному лесу.

— «Хозяин-Батюшка, прости дуру глупую, что тебя на гламурную жизнь променяла, возвращайся домой» — первым делом Яга кинулась Домового кликать, ведь без него в любом доме бездушно будет.

— «Вернулась значит, шлындра иномирная! И чем тебе иномирье пустозвонное да блестящее не угодило?» — ворчал выбравшись на опушку Леший.

Но ворчание это было доброе, больше для порядка. Уж Леший-то несказанно был рад возвращению старой боевой подруги и ее Избушки.

— «И снова и здравствуйте! Буль-буль-оглы!» — пробулькал радостное приветствие со дна пруда Водяной.

Вообщем, весь волшебный лес со всеми его обитателями обсуждал радостную весть о возвращении Бабы Яги и Избушки. История возвращения обрастала сказочными подробностями и героическими сражениями с злодеями иномирья, что посмели на Избушку да Ягу замахнуться. Каждый рассказывал о своём личном вкладе в эту неравную борьбу, но дружно сходились в одном: своих в беде не бросаем!

Домовой, хоть и был поначалу обижен на Ягу (шутка ли, так быстро и так неожиданно из Домового в бездомного превратиться!), но Ягу простил быстро, рассудив, что обиды свои он ей всегда высказать сможет, а вот порядок в родимой Избушке навести прямо сейчас необходимо — кто ее знает, какую заразу она ненароком из иномирья принесла?

Вообщем, сказочная жизнь волшебного леса плавно входила в свою накатанную веками колею…

17.

В этот теплый, по-летнему, солнечный полдень, щедро приправленный ароматом разнотравья, под звонкий стрекот кузнечиков Избушка наслаждалась жизнью а, точнее, медитировала. Эту привычку она подхватила где-то на Востоке, когда у Хозяйки приключился круиз.

— Эй, ты, курица, Хозяйку свою позови! Да перевернись ко мне на перед! — внезапно раздался чей-то крик. Избушка удивленно приподняла одну из ставень оконного глаза чтобы разглядеть смельчака, посмевшего нарушить их с Хозяйкой покой. Перед ней стоял порядком опухший от укусов комаров (или, скорее, от обилия выпитых спиртных напитков) слюсарь из иномирья по имени Юра. Тот самый слюсарь, который как-то имел неосторожность посягнуть на переустройство Избушкиного нутра. Но что было, то прошло и Избушка уже успела отойти от приключений иномирья, поэтому слюсарь совсем сейчас не вписывался в идиллию волшебного леса.

— Дернул его черт к нам припереться Яге душу бередить! — подумала Избушка — подождем немного, может прокричится, да сам сгинет подобру-поздорову… И Избушка вновь зажмурив ставни от яркого солнечного света, задремала.

Но фигура слесаря никуда не исчезла и продолжала вопить уже порядком охрипшим голосом: — Ягуша, Душа моя, выходи во двор — я на тебе жениться буду!

— Ага прям счас, слюсарей — пьяниц иномирных мне ещё в хозяевах не хватало! И вообще, хватит орать, надоел хуже горькой редьки! Иди вон в болото лучше с Водяным о трубах и кранах рассуждай! — и Избушка, неожиданно резво крутанувшись вокруг своей оси, одним ударом мощной куриной ноги запульнула бедолагу-слюсаря в болотную топь…