Жила-была Хозяйка, или Дорогами иных миров

— Когда-нибудь я доберусь до этого, фиолетового, — процедил маг, подходя к девушке. Аня настолько устала, замерзла, что сил возмущаться не осталось. Точнее, она попыталась, но зубы выдали дробь, разбив слова на отдельные, невнятные звуки.

— Да ты же дрожишь! — обеспокоенно воскликнул маг. — Что случилось? Нет, не говори, просто кивни - с тобой все в порядке?

Аня кивнула.

Павел выдохнул с явным облегчением, взял ее ладони в свои и прикрыл глаза, сканируя состояние девушки. На мгновенье она ощутила укол совести — за нее переживали, а она… Нет, по-другому не получилось бы. Откуда взялась уверенность, что дракон не стал бы разговаривать ни с кем, кроме нее, Аня не понимала. Просто знала, и все.

— Анна!

Координатор был в ярости, а еще он был растерян — пролитый кофе говорил за себя, испуган, но в первую очередь волновался, и это было даже приятно.

— Это… это… — он попытался найти приличные слова и не находил, — это переходит все границы! — высказался наконец.

«Нет, не переходит, — лениво подумала Аня, все еще пребывая в замороженном состоянии сознания, — вот когда драконы ее перейдут, тогда да… А пока так… разминка. И вообще, — она обвела взглядом глазеющих людей, — нечего тут спектакли на халяву устраивать».

Мягко высвободилась из рук Павла, поймала укор во взгляде мага и попросила глазами: не мешай.

Сунула руку в карман, достала тот самый камушек, что подобрала около корзины. Взяла оторопевшего координатора за руку, вложила камень в его ладонь, сжимая ее в кулак.

— Это в-в-вам, — выстучала и, задумавшись на мгновение, нужны ли магу булавки, добавила: — На п-п-платки.

Противная дрожь никак не хотела проходить. Надо было срочно принять меры. При мысли о горячем чае, а лучше ванне она чуть не застонала, а ноги сами понесли на кухню.

— А я вас предупреждал, — раздался за ее спиной голос одного из наблюдателей, — вы теряете контроль, статс-маг.

Аня пожалела, что в кармане нет второго камушка. Вот бы наблюдатель удивился — не каждый день необработанным алмазом в лоб получаешь.

Руки дрожали, и спичка, зараза, не хотела поджигать газ на плите. Павел держал оборону кухни, не пуская никого. Его голос, спорящий с кем-то, действовал успокаивающе.

— Довели! — раздался за спиной вопль. Аня чертыхнулась — с таким трудом загоревшаяся спичка погасла. Яхту за кружку горячего чая! Нет, виллу. Нет желающих разбогатеть?

— Так и знал, доведут девоньку, — горестно причитал тем временем Сан Саныч. За спиной девушки громко забулькало, Аня насторожилась. Острый запах спирта дошел носа, она вдохнула его полной грудью, повернулась — в руках сам собой оказался стакан, а потом горло обожгло, острый кашель прошил легкие, заставляя согнуться, слезы выступили на глазах.

— Тише, тише, — похлопал по спине Сан Саныч, — не торопись, тут еще полстакана осталось. И закусывай давай, а то с непривычки развезет. Дяде Саше можно верить, в таких вещах он дока.

Мир расплывался в слезах, горло горело, каждый вдох через силу, но главное — тепло! Прекрасное, живительное тепло поднималось снизу, заполняя собой каждую клеточку закоченевшего тела.

А в кухне тем временем становилось жарко.

— Ты что творишь? Последние мозги пропил?!

Пока Аня промаргивалась, вытирая рукавом слезы, пока жадно глотала воду, заглушая внутренний пожар — чтобы еще раз эту гадость! — грохнул стул, что-то со звоном упало и покатилось по полу. Когда мир вернулся в привычные рамки, оказалось, что Павел крепко держит прозрачную ногу, торчащую прямо из стены. Нога дергалась, всячески желая освободиться.

На пороге, прорвав оборону, стояли Арвель с Тахмаром. Стояли, стратегически правильно загораживая кухню от любопытных взглядов.

— Пусти, ирод! Меня нельзя трогать, я — инвалид! — верещала стена.

— Сейчас я тебе повторную инвалидность устрою, — мрачно пообещал Павел, и во второй его руке возник светящийся хлыст.

— Стоять!

Ане очень хотелось, чтобы ее голос прозвучал по-генеральски грозно, а вышло по-мышиному тихо, да еще и сипло, словно мышь полжизни провела с сигаретой в зубах.

Но странное дело, даже такую сиплую тихость услышали.

Павел застыл, медленно повернул голову, хлыст в его руке исчез, вторая разжалась. Нога, пользуясь моментом, окончательно исчезла в стене, и оттуда донеслось:

— Неблагодарные!

— Оставь его, — просипела Аня, шмыгнув носом.

— Анечка, родная.

Теплые объятия сильных рук укрыли от мира, и отступили зубастые драконы, пошли ко дну злобные русалки, исчезли теневики с болотниками. Слышно было, как шикает Арвель, как шепотом обещает Тахмар оторвать всем любопытным самое ценное, а потом дверь отсекла шум.

Аня прерывисто вздохнула, в голове шумело от выпитого, в груди щемило и болело слева, слезы текли по щекам. Было… жалко себя, Павла, Фиолетика, старателей и даже дракона, но себя жальче. Надрываешься, мерзнешь, а никто, ни одна болотная сволочь, не ценит. Только и знают тыкать — туда нельзя, сюда нельзя. А как проблемы решать, так одни силовые методы на уме.