Жила-была Хозяйка, или Дорогами иных миров

Он отцепил крепления, снял лыжи и, прошел метра три, проваливаясь по щиколотку в снег, прижался щекой к шершавому стволу. Выглянул, замирая от ожидания, что вот-вот прозвучит выстрел, и пуля выбьет щепку из дерева. Алексей и не думал, что в жизни все окажется иначе, чем в «стрелялке», там сердце никогда не стучало где-то в области горла, а тело не бил нервный озноб.

Обзор загораживала широкая лапа. Алексей, осмелев — выстрела не последовало, потянул за ветку вниз.

На узкой дороге, съехав с обочины и уткнувшись мордой в куст, стоял серый кроссовер. Внедорожник Хаммер нашелся метрах в трех — он перегораживал дорогу, точно черный пес, загнавший серую лису. Неизвестный мужик в кожаной куртке как раз вытащил под мышки из субару мужика и теперь волоком тянул его до внедорожника. Загрузив ношу на заднее сиденье Хаммера, он вернулся, покопался в салоне застрявшей в сугробе машины, потом вышел обратно, постоял пару минут без движения, и тут Алексей не поверил своим глазам — серая субара медленно, но верно начала терять свои очертания, становясь все более прозрачной, а потом и вовсе исчезла. Только примятый куст да вспаханный сугроб говорили о том, что минуту назад здесь стояла машина.

Твою же мать! — промелькнуло в голове у Алексея. Ни хрена себе тут творится.

От вонзившегося в уши вопля сойки он дернулся, стукнулся головой о ствол и тут же замер, перестав дышать, ощущая кожей, как чей-то холодный злой взгляд пытается проникнуть за дерево, отыскать съежившегося там парня и заставить исчезнуть, как машину пару минут назад.

Очень долгие тридцать секунд ничего не происходило, потом взревел мотор, зашуршали шины по снегу, звук начал удаляться, и Алексей наконец вспомнил, как надо дышать. Рвано вздохнул, обжег горло холодным воздухом, закашлялся, а неугомонный старик уже шагал по сугробам к дороге, неся лыжи в руках.

Алексей редко жалел о своей работе, но сегодня он явно побил рекорд. Передернул плечами — мокрая от пота рубашка неприятно льнула к спине, вытянул вперед руку, отметив тремор пальцев, зачерпнул снег, обтер им лицо и пошел следом на дорогу. Двигало им не столько чувство долга, сколько боязнь выглядеть трусом в глазах шефа.

Шеф обнаружился перед вспаханным сугробом. Виктор Степанович стоял, засунув руки в карманы, старческие глаза, когда он посмотрел на подошедшего помощника, горели азартом, а еще там не было ни капли страха. Алексей мгновенно ощутил укол стыда. Подтянул перчатки и постарался принять независимый вид, точно каждый день участвовал в засаде и наблюдал убийство.

При мысли о трупе к горлу подкатил противный комок. Алексей сглотнул, пытаясь отвлечься на что-нибудь менее реальное. Завтра, например, выйдет апгрейд Fallout.

— Смотри, Лешенька, как интересно. Мы с тобой ничего не видим, так?

Воодушевление шефа Алексея ничуть не трогало, но он послушно кивнул.

— А ведь это иллюзия, машина никуда не делась. Вот она, — и Виктор Степанович протянул руку, ощупывая что-то невидимое.

— Поразительно, — выдохнул шеф, покачал головой, точно был не в состоянии поверить своим же словам.

— А этот… Ну…

Напавшее косноязычие точно насовало камней в рот, язык сделался чужим и отказывался повиноваться.

— С трупом который, — закончил он, наконец, внятно.

— С трупом, говоришь? — прищурился Виктор Степанович. — Трупы, Лешенька, обычно в багажник грузят, так что федералы еще живы. Пока.

— Так их что, несколько?

— Пока ты по лыжне тащился, я видел двоих.

— А, — только и сказал Алексей, потом подумал и спросил: — И что мы будем делать?

Если бы шеф сказал:- Идем до дома, разведаем, что к чему, — он бы пошел. Без особого желания, но пошел, а потому ответ шефа его особенно порадовал.

— Лет эдак двадцать назад я бы собрал надежных ребят и вскрыл этот домик на счет раз-два. Против калаша, Леш, ни один фокус не поможет. Но времена меняются. Хамон помер в прошлом году, а новый верховод не станет вписываться. Кишка тонка. Да и я уже…

Шеф замолчал. Молчал и зимний лес, тишина висела над дорогой, а где-то там тряслись на заднем сиденье вырубленные федералы. Один точно был не старше самого Алексея.

— И что мы оставим их просто так? — возмутился Алексей. Ему было плевать на ребят Хамона, он вообще относился к своей работе как к некой игре, когда и мухлюешь, и закон нарушаешь, но по мелочи, без крови, трупов и бандитских разборок. Он и разрешение на оружие оформил, и стрелять научился, потому что уж больно обидно над ним подтрунивал водитель Виктора Степановича, называя задротом.

И сейчас в Алексее проснулась крепко спавшая до сего момента гражданская сознательность и захотелось совершить что-нибудь эдакое, подвигообразное. Интуиция шептала: «Фокусник — чужой», — и что тогда получается? Наших бьют, вот что получается. Пусть эти «наши» и поганые федералы.

Он вздернул подбородок, крепко сжал кулаки, в мыслях представляя, как впечатывает кулак в нос черноволосому фокуснику. Адреналин, бурлящий в крови, заставил забыть и о мокрых ногах, и об отмороженном носе, а еще о страхе.