Жила-была коммунистическая партия

Глубокие внутренние противоречия, возникшие в политической жизни России, – между наследием прошлого коммунистического режима (система Советов и социалистической демократии) и новыми демократическими институтами власти – с введением поста всенародно избираемого Президента не могли не отразиться и в самом тексте Конституции. Брежневская Конституция утратила былую цельность как Конституция сугубо коммунистическая. Хасбулатовский съезд внес в Конституцию множество взаимоисключающих положений, которые сделали невозможным использование ее как конституционного документа. Каждый мог обнаружить в ней близкие его сердцу строки. Коммунисты и сторонники восстановления СССР с радостью читали положения о социалистической демократии и всевластии Советов, а также о том, что все граждане и должностные лица России должны безукоснительно соблюдать Конституцию и законы уже не существующего Советского Союза. Сторонники демократических реформ обнаруживали в ней принцип разделения властей, положение об избрании Президента народом и декларации о правах и свободах гражданина.

Не сомневаюсь, что если бы в мае 1991 года захваченные азартом борьбы с союзным правительством российские депутаты не пошли на учреждение должности Президента России (чем мы хуже других республик, рассуждали они, ведь там уже введены президентские должности), а этим первым Президентом не стал Б. Ельцин, то борьба за сохранение советской власти в новой России закончилась бы победой ее сторонников.

Здесь нужно подчеркнуть, что при подготовке проекта новой Конституции первым вопросом, на который должны были ответить ее составители, был вопрос о парламентской или президентской форме будущего Российского государства. И в соответствии с этим – вопрос о распределении полномочий между парламентом и структурами исполнительной власти.

Существующая конституционная практика современных государств знает разные формы соединения элементов парламентской и президентской республик. Удельный вес властных полномочий структур законодательной или исполнительной власти может быть различным, но государство при этом остается и демократическим, и цивилизованным. Для России вопрос о выборе президентской или парламентской формы правления был вопросом не только тактики проведения демократических реформ, но и вопросом о том, состоятся ли реформы вообще.

В этой книге не место для рассуждений о преимуществах или недостатках президентской или парламентской республики. Для утверждения в России парламентской республики просто не было необходимых политических предпосылок. Всего три неполных года как была формально отменена просуществовавшая почти семьдесят пять лет однопартийная коммунистическая Система. Естественно, что за столь короткое время еще не могла сложиться система устойчивых и влиятельных политических партий, которые могли бы стать основой существования парламентской республики.

Нельзя также забывать, что в сложных условиях переходного периода, когда основные институты власти существенно ослабляются и крушение государственного режима может перерасти в социальный распад общества, в анархию, в гражданскую войну, – в этих условиях установление парламентской республики неизбежно приводит к бесконечной борьбе партий и политических групп на самоуничтожение и на уничтожение народа и государственности. Достаточно вспомнить трагический опыт Югославии, Грузии, Таджикистана, в которых после крушения тоталитарного режима была провозглашена парламентская республика. И что же? В условиях политической нестабильности и политической неструктурированности общества это автоматически привело к утрате народом своей государственности, к гражданской войне, к бесконечным и неизмеримым страданиям народов этих стран.

К этому же вели дело в России Хасбулатов и Руцкой. В случае победы хасбулатовско-прокоммунистической оппозиции и утверждения в России парламентской республики мы неизбежно получили бы хаос в государственной жизни, гражданскую войну, а в конечном итоге – жесточайшую диктатуру, т. е. возврат к тоталитаризму в его худшем варианте. Именно в этом главное преступление Хасбулатова, Руцкого, Воронина и иже с ними перед своим народом. При этом о Руцком можно сказать, что он действовал по недомыслию: что взять с фельдфебеля, неожиданно для себя ставшего генералом. Это был человек, у которого амбиции опасно превышали амуницию. Иное дело Хасбулатов. Тот сознательно вел дело к установлению единоличной собственной власти, ориентируясь на пример незабвенного "отца народов и гения всех времен".