Жильбер Ромм и Павел Строганов

С 1784 года мать Ромма усиленно начинает просить сына приехать ее повидать; она жаловалась на свои недуги и умоляла Жильбера доставить ей удовольствие еще раз обнять его. Ромм долго крепился, но в следующем 1785 году просил разрешения у графа Александра Сергеевича поехать с Попо за границу. Граф отказал под предлогом, что императрица противится дать свое согласие на поездку. Ромм обиделся. Произошла размолвка, тем более что барону Григорию Александровичу Строганову и Демишелю были выданы заграничные паспорта. Тогда Ромм в своей досаде переехал к графу де Сегюру, где находился при посольстве его приятель де ла Колиньер. Размолвка угрожала затянуться, но А.С. Строганов обратился к содействию Сегюра и де ла Колиньера, и им удалось уговорить упрямого француза остаться еще на год с тем, чтобы совершить большое путешествие по Малороссии и в Крыму. Ромм согласился[507].

До великого князя эту же версию событий дал М. де Виссак, после него – А. Галанте-Гарроне[508], правда, никто из них, к сожалению, не привел источников, положенных в ее основу.

Действительно ли инициатива поездки Ромма и его ученика на Украину и в Крым принадлежала графу А.С. Строганову, как можно понять из данного описания? Пытаясь выяснить, как именно принималось это решение, я нашел лишь один документ, ретроспективно освещающий весь эпизод, – письмо Ромма А.С. Строганову, отправленное из Киева в начале марта 1786 г., накануне отъезда в Крым. Его текст заставляет несколько иначе расставить акценты в происшедшем. Ромм пишет: «В момент злополучного кризиса, вызвавшего разлад и непонимание между нами, я имел честь сказать вам, что не могу больше продолжать воспитание вашего сына в Петербурге, и предложил провести год в южных провинциях империи»[509].

Выходит, что идею поездки на юг выдвинул все-таки Ромм. И сделал это тогда, когда проживал во французском представительстве, воспользовавшись гостеприимством своих друзей-дипломатов – графа Сегюра и шевалье де ла Колиньера. Не они ли и посоветовали ему этот маршрут путешествия? Ведь если у самого Ромма не было, по крайней мере судя по имеющимся у нас источникам, оснований для предпочтения именно этого направления, то французским дипломатам тогда было просто необходимо знать, что происходит на юге России.

В Европе разгорался политический кризис. Император Иосиф II выступил с предложением обменять свои владения в Нидерландах на Баварию, чему резко воспротивилась Пруссия. Запахло войной. Россия, союзник Австрии, тоже начала военные приготовления, но очень скоро французы заподозрили, что кризис в Германии служит для Екатерины II лишь прикрытием, а настоящая ее цель – под шумок произвести переброску войск на юг и подготовить новый разгром Турции, традиционно входившей в сферу влияния Франции. В дипломатической корреспонденции между Версалем и французским посольством в Петербурге весной и летом 1785 г. эта тема стала доминирующей. Министерство требовало точных сведений, способных подтвердить или опровергнуть подобные опасения, Сегюр в ответ жаловался на недостаток информации, поступавшей из Причерноморья. «Несомненно, что Россия держит свои лучшие войска на юге, – сообщал он в депеше от 1 апреля 1785 г. – …Предпринятые правительством меры предосторожности и недостаточное развитие торговли и связи между различными частями империи лишают нас возможности получить точную информацию о планируемых или предпринимаемых действиях в удаленных от столицы провинциях»[510]. О том же речь шла и в депеше Сегюра от 16 апреля: «Трудно судить по происходящим сейчас военным приготовлениям о том, когда императрица сможет приступить к осуществлению своего грандиозного плана, поскольку на юге все приготовления уже завершены: там нет недостатка ни в войсках, ни в артиллерии; тем более легко ошибиться относительно передвижений, предпринимаемых для того, чтобы их объединить, поскольку большую часть времени, пока полк находится на марше, о его местонахождении в Военную коллегию не сообщается. Генералы, которые должны командовать войсками, узнают об этом лишь накануне отъезда»[511]. Впрочем, и в последующие месяцы сюжет не потерял актуальности. Постоянное ожидание русского броска на юг оставалось кошмаром французской дипломатии до самого начала русско-турецкой войны 1787–1791 гг. Учитывая подобные обстоятельства, нельзя не задаться вопросом: а не принял ли Ромм свое решение о поездке на юг по согласованию с Сегюром и Колиньером, которые так нуждались в информации из этого региона?

Сопоставление переписки Ромма с Колиньером и с А.С. Строгановым подтверждает такое предположение. В процитированном выше пассаже великий князь Николай Михайлович опередил события, утверждая, что Ромм покинул Петербург, имея договоренность со старшим Строгановым о путешествии в Крым. В действительности Ромм впервые сообщил графу о намерении совершить такую поездку лишь в письме из Киева от 19 октября 1785 г.: