Читаем Жилбос. Девушка из будущего полностью

– Как Галилей отрекусь, а затем посмотрю, каким путём пойдёт человечество, пренебрёгшее мной и моей мыслью. – Прямо всё внутри Чарльза холодело при одной только такой мысли, обрекавшей человечество на движение, а точнее, застой в свой без эволюционный тупик. – Я-то буду эволюционировать, а ты, человечество, всё будешь топтаться на месте, – здесь Чарльз, конечно, перешёл все грани, перейдя на ты с человечеством, но его можно понять, он сейчас в мыслях эволюционировал, а человечество нет. И Чарльз даже слегка себе позволил вознестись над остановившимся в своём развитии человечестве и снисходительно посмотреть на него сверху вниз, само собой только в его воображении. Ведь каждый не рядовой учёный, а что уж говорить о тех из них, кто чуть ли не гении, обладает феноменальной памятью и воображением, и даже можно сказать больше, от степени воображения и фантазии в его голове, зависит учёная степень учёного. А не будь в голове учёного воображения, то, что тогда его будет мотивировать на исследовательскую деятельность и отчего он будет отталкиваться в своих учёных изысканиях, о которых до настоящего дня никто не имел ни малейшего понятия и даже себе представить не мог, что такое может быть и за всем этим вот такая невероятная вещь скрывается.

А Чарльз между тем, лежит у себя на кровати и ухмыляется при виде того, до чего себя человечество довело и доводит, не прислушавшись к его учёным советам.

– Ну, топчись, топчись человечество на одном месте, – похихикивает себе в усы Чарльз, отчётливо видя, как человечество дальше сапог не ушло, – таким регрессирующим темпом вы в болото застоитесь и скоро перестанете размышлять о смысле и цели жизни. А зачем, когда всё наглядно видно и ясно – главное в жизни устоять на месте и не упасть. И как было тысячу веков назад, так и через тысячу веков будет тоже самое. Как говорили на одном, только самим понятном языке, так и продолжим так браниться. И как подходили к дамам господа с дискриминационных позиций воодушевления и деликатности обхождения, так и будут им руку подавать и пододвигать им стул за столом, нисколько не заботясь об их праве на выбор, и может быть, наличия желания самой подвинуть себе стул. – Чарльз, так рассуждая, явно что-то о будущем знал.

И так бы человечество, а это каждый из нас, кто не приходился близким родственником этому мстительному Чарльзу, прибывало в своей отсталости, в девятнадцатом веке, совершенно не развиваясь, если бы Чарльз не передумал и вскоре не сказал своё: «А оно всё же эволюционирует!». И это всё благодаря его Эмме. Которая не может без того, чтобы за что-нибудь не накричать на него – ей без этого спокойно не спиться.

– А что, без света не думается?! – с порога в спальню завела свою возмущённую шарманку Эмма, указывая на горящую лампу. И Чарльз не успевает ей даже возразить: «Да, так светлее мысли рождаются», как она своим дополнением срезает все его потуги на возражения. – А мне потом думай, где искать деньги на керосин. – И Чарльз, припёртый к стенке аргументами Эммы, ничего не может возразить и тушит лампу. На чём его унижения не заканчиваются. – А ну подвинься, лодырь, разлёгся на всю кровать, – из темноты, чуть сбоку от Чарльза, доносится недовольный голос Эммы. И Чарльз вновь не успевает отреагировать, как он уже физически прижат к стенке, массивным толчком Эммы в бок. И Чарльз, прижатый всем собой и главное головой к стене, от безвыходности своего положения, про себя всхлипнул и вдруг понял, что человечество имеет право на прощение, а вот Эмма нет.

Между тем очередной спор между Чарльзом и Эммой в самом разгаре. И Эмма в ответ на его вполне аргументированное заявление, не только не устыдилась своего дерзновенного поведения, в котором она ещё смеет перечить своему мужу-кормильцу, что указывает на то, что она не читала домострой, а она в один момент выпрямляется, – она до этого мыла полы, а Чарльз вносил свою лепту в наведение чистоты тем, что вначале следил, а затем встал посреди комнаты, как истукан и всем своим видом начал выбешивать Эмму, – к похолоданию спины Чарльза скручивает в узел тряпку досуха, и громогласно заявляет. – Ну, ты и подлец! – И вслед за этим так своей головой покачала, что Чарльзу стало до жути страшно, а уж спрашивать о том, почему он подлец, то он об этом и подумать не смел. – Пусть буду подлец, и на этом пусть будет всё. – Молил про себя проведение Чарльз.

Ну а его Эмма на этом естественно не останавливается и ей повода даже не надо, чтобы найти причину наорать на Чарльза. – Интересно, – подбочившись руками, страшной интонацией голоса проговорила Эмма, – а почему это ты не интересуешься, почему я тебя подлецом назвала? Неужто для этого есть все основания? – с глубоким подтекстом задалась вопросом Эмма, вперившись взглядом в него.

Перейти на страницу:

Похожие книги