Жилье по обману

Ничего, там дверь символическая – фанерная, тонкая, я сквозь нее все-все слышу.

Смартфон на столе мелодично пискнул, привлекая к себе внимание. Не получилось – я как раз прислушивалась к звукам из Сашкиной комнаты, – и он пискнул еще и еще. Я посмотрела: в домашний чат одно за другим валились сообщения.

Жильцы нашего дома живо интересовались, по чьей вине мы пребываем в потемках и доколе это будет продолжаться.

Управдомша, боясь народного гнева, отмалчивалась, граждане строили версии одна другой интереснее.

Кто-то наблюдательный опять припомнил мужиков с соседней стройки, вроде возились они у трансформаторной будки.

Вот же зловредные типы! Злокозненные. То воду нам отрубят, то свет… Что там делается вообще, на этой стройке? Второй год стоит по периметру глухой забор с неубедительной имитацией заботы о прохожих – деревянным тротуаром-настилом, в щелях которого сломан уже не один каблук. Тротуар затеняет длинный навес из металлопрофиля, на него время от времени сверху что-то бухается, отчего навес пугающе стонет, опасно прогибается и фонтанирует пылью. Здание за забором растет очень медленно, высящийся над ним строительный кран ворочается нечасто. В основном он просто стоит гигантской буквой «Г», как бы прозрачно намекая на качество ведущихся за забором строительных работ.

До сих пор мне было безразлично, что там строится и как, меня только кран пугал – в ветреную погоду я непроизвольно прикидывала, куда он может рухнуть, и обходила опасную зону стороной. Теперь же, когда возникло обоснованное подозрение, что именно из-за этой стройки два наших дома лишаются привычных удобств, я поменяла свое отношение к происходящему.

Надо выяснить, что за ерунда происходит на этой стройке, найти ответственного за нее и надавать ему по рукам. Чтобы они не тянулись к нашим коммуникациям!

У кого бы разузнать, что и как?

Я отодвинула в сторону Сашкин мобильник, достала свой и просмотрела список контактов. О, вот кто может добыть какую угодно информацию!

Я придавила кнопочку и вызвала на связь бесценного лейтенанта Таганцева.

– Костя, привет! Ты можешь говорить?

– Лет примерно с двух, – охотно ответил Константин Сергеевич.

– Поздновато, нет?

– Вот и мама тоже беспокоилась, даже по врачам меня таскала, но потом я как-то вдруг сам собой разговорился…

– Я спрашиваю, не поздновато ли звоню? Тебе удобно разговаривать?

– А чего ж неудобно? Сижу в машине, веду наружное наблюдение, скучаю…

– Опять людей не хватает? Все сам, все сам? – посочувствовала я. – Тебе, наверное, не до наших проблем…

– Ой, не кокетничай, Елена Владимировна! Ты же знаешь, ваши проблемы – мои проблемы, что случилось-то, снова Натка?

– Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! Нет, Натка в порядке, это у меня к тебе дело. Ты не можешь узнать, что за ситуация с ЖК «Супердом»? Это затяжной долгострой у меня тут, по соседству. Люди говорят, из-за него мы постоянно сидим то без воды, то без света, сил уже нет терпеть…

– И правильно, не надо терпеть! Ты ж судья, засуди их всех на фиг! – бодро посоветовал лейтенант.

– Я судья, когда дело есть, – строго напомнила я. – А пока его нет, я рядовая гражданка без особых прав и полномочий.

– Ну, дело сшить мы умеем, это ты по адресу, – обнадежил меня Таганцев. – Задачу понял, разузнаю – сообщу… Все, отбой, у меня тут объект пришел в движение!

Он бросил трубку, а я немного подумала и нашла в своем списке контактов номер Даши Горшковой, теперь уже Толоконниковой. Два года назад я разводила ее с супругом, который изо всех сил пытался оставить все нажитое в браке имущество себе одному. Ему, видите ли, оно было нужнее, чем Даше: он собирался срочно жениться на другой, а та уже на сносях. Пикантность ситуации заключалась в том, что новая избранница Горшкова – ее звали Алина, если я не ошибаюсь, – забеременела вовсе не от него. Настоящий отец ребенка жениться никак не хотел, и папа Алины, преуспевающий бизнесмен средней руки, негласно объявил что-то вроде конкурса на руку своей дочери. За невестой давали хорошее приданое, но и от жениха требовали принести в молодую семью что-то весомое, вот Горшков и старался обобрать несчастную Дашу до нитки.

Я тогда прямо в зале суда разобрала по косточкам эту некрасивую схему и не позволила мерзавцу Горшкову пустить бывшую супругу по миру. Потом мы с Дашей эпизодически общались – в основном обменивались поздравлениями с праздниками, и еще я на ее новой свадьбе была…

Я отправила Даше эсэмэску: «Привет, когда тебе будет удобно поговорить?» – и она позвонила мне сразу же.

– Елена Владимировна, дорогая, здравствуйте!

Голос у Даши был бодрый, но на заднем плане отчетливо хныкал младенец, и я усомнилась в том, что ей сейчас на самом деле удобно разговаривать.

– Даша, привет, я действительно тебя не отвлекаю? Слышу малыша, это твой?

– Мой! – гордо ответила Даша. – Вадим Кириллович Толоконников, почти двух месяцев от роду. Не хочет спать, поросенок, катаю его туда-сюда в коляске на балконе, по опыту знаю – эта физкультура мне минимум на полчаса, так что могу поговорить!

– Да смысла нет, наверное, раз ты в декрете…